Разделы:
Рождены в кабинолэнде
Стыкованные думушки в разлад
У дороги – женское лицо
Марш Донецкой магистрали
Смехопутевая рифметика
С–79 Стефанович Э. А.
Дороги неезженой зов: Стихотворения
Литературно-художественное издание
Что делать, что делать, но близится срок:
Отъездила жизнь, и по курсу – лишь нежить,
Где нечем путем закалять нас и нежить,
Где лишь тупики всех знакомых дорог,
И счастье неезженных больше не впрок...
© Стефанович Эрнест Александрович, 2004
РОЖДЕНЫ В КАБИНОЛЭНДЕ
* * *
Судьбу не сам я выбрал гуловую:
Мою мальчишью кротость укротив,
Простукал в сердце, в жизнь
И в книжку трудовую
Он – паровоз, электровоз и тепловоз – локомотив!
А впрочем, в жизнь мою одну ли?
Друзья мои познали то же – наравне...
Тружусь я в гуле и гуляю в гуле
Стального сердца, познанного в гуле,
Единственного преданного мне!
Моя профессия
Из всех дорог родного края
Любил железные всегда.
Моя профессия такая –
Водить по рельсам поезда.
Сижу, рядами циферблатов
И тумблерами окружен,
Мой поезд хищником зубатым
Глотает каждый перегон.
Навстречу, сдерживая норов,
Несется рельсовый ручей,
И тепловоз у светофоров
Молотит снопики лучей.
И днем и ночью – дрожь машины,
Контроллер чуткий под рукой,
И я с помощником в кабине
Делю дорожный непокой.
И не скажу точней и проще, –
Люблю я свой привычный мир:
И маневровый мелкий почерк,
И поездов ночных пунктир.
Как не любить мне эти рейсы,
Когда в дороге – жизнь моя,
И суть пути – прямые рельсы,
А не зигзаги бытия!
Скорость
Навстречу то широкие поля,
То коридор, лесами окаймленный,
В стекле кабины, зренье опаля,
Сверкают светом желтым иль зеленым.
А сдвинь окно – такой рванет напор,
Что станет слышен дизель еле-еле,
И сердце, всем ветрам наперекор,
Рванется ввысь, как мальчик на качелях.
Его подхватит радостная боль.
Оно начнет все яростнее биться,
Не умещая к скорости любовь.
В нее нельзя мужчинам не влюбиться!
Ветераны
Отгорели пожарами
Дни войны над страной.
Мы пришли кочегарами
В коллектив трудовой.
Телогрейками старыми
До десятых потов
Обтирали гектары мы
Паровозных боков.
Декаподов параметры –
И своих, и чужих –
И инструкций параграфы
Заучили, как стих.
Паровозные топки мы
Научились кормить
И приемами тонкими
Поезда тормозить.
Знали девушки верные,
Паровые свистки.
Стали головы белыми.
День и ночь, не доспав,
Проводили умело мы
За составом состав.
Не заметили сами мы
Под круженье колес,
Как уже ветеранами
Нас назвали всерьез.
Годы срезаны сутками
Календарных листков,
Но по-прежнему чутки мы
К зову дальних свистков…
Свистки
Нам порою совсем невдомек,
Отчего может в мыслях раздаться
Неожиданно близкий свисток –
И попробуй тогда отвязаться.
Мне собрать бы их все, те свистки –
Паровые, воздушных тифонов –
На родных для меня перегонах!
Паровозный... С опаской рванул
В первый раз я рычаг двусторонний:
Рявкнул в облаке пара ревун! –
Так, что вздыбились дальние кони.
Тепловозный. Воздушный тифон
Издавал от нажатия кнопки
Монотонно густой баритон,
Посолидней, но менее громкий.
Дизель-поезда плачущий вой
И пронзительный – электровоза.
Но в музейности вряд ли какой
Экспонатом была свистодоза.
Собрала только память свистки –
Паровые, воздушных тифонов –
Те, которые стали близки
На живущих во мне перегонах!
Машинисты
Их узнают по черной форме,
По чемоданчикам простым, –
Шарманкам" паяно-сварным.
Их узнают по лицам строгим,
Автоматизму сильных рук,
Глазам, которые в дороге
Живее вспыхивают вдруг.
По быстроте любых решений,
По обстоятельности слов
При лаконичности движений
И шири сердца – будь здоров!
И по отзывчивости к людям,
Которым выпал дальний путь,
И по тому, как дело любят...
В котором жизненная суть.
* * *
Оттрубили свое паровозы…
Чтоб войти от обыденной прозы
В романтический список стихов.
Заслужили покой машинисты,
Только в памяти – выхлопы, свисты,
Магистралей неезженых зов.
Только ноги идут к пьедесталам,
Где стоит у депо и вокзалов
Паровозная слава страны.
Только руки тоскуют по стали,
Только взгляды впиваются в дали,
Где тончают две звонких струны.
* * *
Сначала – выбрать главный путь.
Сначала – выучиться делу.
Потом, быть может, что черкнуть.
Потом высказываться смело...
Уметь враструску и вприхлопку
Кормить углем с лопаты топку.
Вгрызаясь в рельсовую нить,
Уравновешенность хранить...
Дорога ночь и день – сначала,
Чтоб лишь потом – слова о том,
Как паровозы ты встречала,
Родная станция – мой дом...
Чтоб лист, перо, стихи – потом,
А труд и Родина – сначала!
Тепловоз
Отрешаясь от жаркого дела,
Тускловато на поезд косит:
"До чего мне возить надоело!"
И заглох. А кому же возить?
Суетятся вдали пассажиры,
Кувыркается рядом багаж.
Он глазеет, остуженно-сирый.
Приближаемся – кажется, наш.
Пригляделись. Машина в порядке.
Обстучали ободья колес.
Все путем. И подал рукоятки,
И поласковей стал тепловоз:
"А чего нам делить и ругаться?
Уважительный, вроде, народ..."
Делать нечего, надо впрягаться:
"Запускайте!" И гоним вперед.
Электровозное
Богатыри Новочеркасска
Единой серии ВээЛ.
Им только ток, песок и смазку –
Ведя вагонные дружины,
Как вел здесь некогда Ермак
И с песней в сотню децибел
Пойдут уверенно машины,
Которых нет сильнее в мире,
Посланцы Дона, по Сибири,
Свет-Тимофеич, их земляк,
Донцов, умеющих без шума
Рассеять рать, пленить Кучума.
"И беспрерывно гром гремел,
И в тучах молнии блистали..." –
Из машинистов кто не пел?
Прощай, старшой на пьедестале.
*
Пред ним была страна
С привычными дорогами.
Однако, старина
Электровоз не трогала.
Он парой ловких дуг,
Слегка похожих нá руки,
Захватывая дух,
Срывал на землю радуги!
* * *
Поник закат, багряный лист
Сорвался с клена.
Сошел на землю машинист,
Сел утомленно.
Когда б не грохоты вокруг,
Не рельсы эти,
Ему подумалось бы вдруг –
Один на свете.
Не одолеть железный чад,
Не срыть заводы.
Остался только листопад
От всей природы.
Такое понял машинист,
Встал изумленно.
И одиноким не был лист,
Летящий с клена...
Воспоминание о тепловозе
И были насыпи – просторны,
И были выемки – тесны,
Ворчал на зелень светофоров
И утихал у желтизны.
Из-под ресничек-рисок черных
В меня приборами глядел,
Чтоб ток негаданно не дернул,
Не вышла скорость за предел.
И был шумлив – больное место.
Но нет, худым не помяну!
Любил, признаюсь нынче честно,
Почти как первую жену...
Электропоезд
Как черт, влечу в начало дня –
И город грохотно разбужен.
Рабочий люд войдет в меня –
И буду рад, что многим нужен.
И в сто колес по колесу
Рванусь, к провалам стыков чуткий,
Друзей по сменам развезу,
На виражах визжа анчуткой.
Давно их знаю – мастера!
В депо со мной, бывало, шутят:
Мол, не ломайся, в путь пора,
Но – дело делом – гайки вкрутят.
Вдогонку крикнут – будь здоров!
На том спасибо вам, трудяги.
Служить, как фирменный, готов
Душой и телом – в силу тяги!
* * *
Возьму маршрут локомотива,
Скоростемерной ленты бинт,
И расшифрую терпеливо
Тончайших линий лабиринт.
Свиваясь вместе все и порознь,
Кривые точно скажут мне,
Как соблюдалась в рейсе скорость,
О пневматической волне,
О полном времени поездки,
Где перегонные отрезки,
А где стоянок резкий спад...
Одно лишь будет неизвестно:
Не отразил нигде писец,
Кто поезд вел – сухарь он пресный
Иль романтический юнец?
Познал поэзии отраду
Иль прозаично гнал во тьму?
Искать в стихах такое надо –
Ночных мечтаний кутерьму!
Маневровый тепловоз
Он, бодая состав, хорохорится,
И двоится за ним борозда,
И вагоны визжат на подгорице,
Не желая добром в поезда.
С прытью бросился вдруг сумасгонною,
С припаданьем застрелочным злым
За никчемностью пустовагонною,
За собой змейгорыноча дым.
Вновь составы качает на "вытяжку"
С лунно-белым огнем в перегляд –
Ноль вниманья, что мальвы навытяжку
Вдоль пути, пламенея, стоят.
* * *
С паровозным силуэтом надпись
У скрещенья множества путей:
"Берегитесь поезда (крест-накрест)!" –
Видел и последний грамотей.
Строгостью путейского начальства
Возведен шлагбаумный забор.
А меня манил к себе сызмальства
Поезд, рассекающий простор.
Где двужильной лошадью монгольской
Со значком горячим комсомольским
На шальной от выхлопов груди!
Сколько жизни в полосах отвода!
Сколько в жизни станций и постов!
Лишь в движенье – вот она, свобода!
Нет, не опасайтесь поездов!
* * *
За осенне-осинною охрой
Тепловозная сизая охрипь.
От вагонной змеящейся низки
Перестуки аукнули близко.
Отдрожали двухструнные рельсы.
По-хозяйски олень осмотрелся.
Лес покоен от края до края.
Дремлет силушка в нем корневая...
И день меня обрадует опять
Людьми и солнцем, и поездкой.
И снова стали рельсовой сиять,
И петь зигзаговой подвеске!
И будет в радость будничный маршрут
Мне снова, будто праздник лучший.
Опять ведомый поезд в общий труд
Войдет весомо и могуче!
Люблю в ночи распахнуто стоять,
Вдыхая запахи "железки"...
И день меня обрадует опять
Людьми и солнцем, и поездкой!
Как летящий во тьму гладиолус,
Расцветает прожекторный конус,
И в кабине знакомые лица
За мелькающей пленкой воды,
И дорога бесследно струится –
Ну, какие на рельсах следы?
Лишним поездом противоречий
Громоздятся раздумья на плечи.
И два рельса в упор. Но, быть может,
С каждой ночью прицельнее взгляд
И в себя отдается построже,
Чтоб ни ехать, ни жить наугад...
* * *
Мы ведем поезда по оглядливой стали,
Нас не ждите все ночи с недужной тоской.
Мы с "Овечек" и "Щук" легендарными стали,
Не заносимся, нет, – просто труд был такой.
И не верьте, что кто-то из наших в могиле,
Не печальтесь, поэты, поэтому зря.
Мы еще всю планету не исколесили,
А, не сделав работы, вернуться нельзя.
Мы ведем поезда по осталенным длинам,
Нас не ждите, не плачьте с белужьей тоской.
А быть может, мы клином летим журавлиным,
Не возносимся, нет, – просто образ такой...
Откочегарившее
И что хорошего в нем было,
В том паровозном далеке:
Бесцветно-режущая сила
Струи, скользнувшей по руке?
Шипенье с визгом поросячьим
Под перевалистый разгон?
Серозно-серый моросящий
Налет на каждый перегон?
Перед подъемкой громыханье
На стыках старческих костей?
Шуровки жгучее дыханье?
Иль копоть факельных огней?
Не с глупой радости ли это
Вдруг оживляю вновь и вновь,
Откочегарившее лето
И первовзрослую любовь?
* * *
Помню, как мастер-старик хромоногий
После ремонта сдавал паровоз.
Мне говорил: "Покатайся немного,
Выхлоп сравним с положеньем колес".
Рядом хромал, подъезжал на подножке,
Грязной рукой отгибал воротник,
Лодочкой к уху приставив ладошку,
Слушал, не врет ли какой золотник?
И, наконец, помахав "остановку",
Веско диагноз простой изрекал:
"Правый бы выставить надо "под скобку".
Слышал, как поздно он пар отсекал?"
"Слышал", – ему отвечал с пониманьем,
Даже поспешно кивал головой,
Но не хватало мне вузовских знаний,
Чтобы диагноз высказывать свой.
Электровозные порчи-болезни
Определяем в депо, в чистоте.
Только на слух и на глаз бесполезно
Нынче лечить – пациенты не те.
Нынче диагнозы ставят приборы,
Потенциалы измерив цепей,
Взяв распечатку нагрева моторов,
Мастер читает анамнез на ней.
Электровоз, как больной-гипертоник,
Своеобразный проходит рентген,
Под реостатными токами стонет,
Дует в барографы, будто спортсмен.
Точность диагнозов соизмерима
С точностью лишь электронных часов!
Не потому ль, что в них опыт незримый
И паровозных былых мастеров?..
* * *
Я машинист с немалым стажем.
Поэт – пока что молодой.
Вернусь в начальники я, скажем –
Руководить мне не впервой –
Иль поменяю специальность,
Работу новую найду,
С привычной формой распрощаюсь
И даже с транспорта уйду –
Ведь так естественно все это,
Ведь жизнь – такая круговерть!
И лишь от должности поэта
Уволить может только смерть...
* * *
Долой их жизненный мотив,
Покинувших локомотив,
Ледащих, словно динозавры,
И норовящих выжрать лавры,
Ни капли пота не пролив!
И сердце гневно застучит,
Как по мосту ведомый поезд.
Движенье – жизни меч и щит,
И справедливости в ней поиск!
Маневры
Я дни свои, как с горки маневровой,
Толкаю, точно в парк небытия.
Их подрезает временем бескровно,
Как башмаками – пульманы "крытья".
Все меньше дней. Кончается "разборка".
Работать я стараюсь нынче так,
Чтоб, уходя со смены, знать: под горку
Не спущен мною ни один "чужак".
* * *
Люблю дороженьки стальные
Вдоль светофорной городьбы!
Пусть в них вольются остальные
Пути-тропиночки судьбы!
Я много формул счастья знаю:
Одним оно – рыбалка, лес,
Другим – взойти на Гималаи,
Кому-то – сбросить лишний вес.
А есть такое: сталь по стали
Стремить-лететь куда-нибудь
За горизонт, где ланью в дали
Дрожит опять дорога-путь!
* * *
Былым издерганный, резервом
Идет куда-то тепловоз.
Привык тянуть работу первым,
А нынче выдворен в обоз.
Тоскливо тычется по следу
Тягучей низки поездов...
Сам никуда уже не еду,
Но если надо, то готов...
Из-за колон путепровода
На тепловоз глядим, глядим –
Я и щенок дурной породы
Со знаменитой кличкой Бим...
* * *
По расписанию водил
По рельсам поезда.
Из "паровозов", заводил,
И быть таким всегда...
По расписанию иду
Сегодня на урок
И вас настойчиво веду
Туда, где – будет срок –
По расписанию и вы
Внесете честный труд
В копилку добрую страны,
Начнете свой маршрут...
Путь
Я прочитал: идет экспресс, –
И перестук услышал стыков,
И захотелось позарез
Вослед бежать с мальчишьим криком.
Читал, что шел тяжеловес, –
И слышал тяжкое пыхтенье,
И вторил эхом дальний лес
Так, будто хлопали поленья.
Читал, что встречный прогремел, –
И разряженье влилось в уши,
И шум в сто с лишним децибел
Вдруг навалился грузной тушей.
Ищу озвученную суть
Серьезных фактов и курьезов.
Иду в стихи, чтоб новый путь
Открылся к музыке от прозы.
А поездной тяжелый шквал
Гуляет по земным широтам,
И на дрожащих спинах шпал
Не высыхают капли пота...
Кабиной мир не ограничен,
Нет и у творчества границ.
Мой образ мыслей органичен:
Поэт во мне и машинист!
Подвиг машиниста
Œ
Не видать в переметах земли –
Март погоде не в силах дать лада.
Скорый поезд под утро вели
Машинист и помощник – бригада.
Цокотал тепловоз, будто конь,
Многосильный, во всем безотказный.
Светофорный зеленый огонь –
Пожелтел. И сменился на красный!
Перевел машинист рукоять –
Бурно выдохнул кран краснорогий.
У входного придется стоять,
У домашнего, скажем, порога.
С неба дым повалился на снег,
Истончав у глушительных камер.
Поезд резко замедлил свой бег,
У луча светофорного замер.
"Тьфу! Кобыле под хвост весь нагон!" –
Возмутился помощник устало.
Тронул тумблер – зажегся плафон.
Тьма чернильной за окнами стала.
Из мембраны хлестнул циркуляр:
"Машинист девяносто восьмого!
К вам навстречу... цистерны... соляр...
Машинист!.." – и опять слово в слово.
И в прожекторных желтых лучах
Показались вагоны... Все ясно!
Лег на плечи непрошено страх,
Страх за тех, кто не видит опасность.
И ответственность грузом легла.
И решение вызрело быстро:
"Отцепляй!" – и помощник стремглав
Соскользнул по ступенькам ребристым.
В жизни каждого есть рубежи,
Но не каждый берет их героем.
"Оставайся! Башмак подложи!.." –
Машинист передвинул контроллер...
Ž
Есть понятье простое – хочу –
И набатное сложное – надо.
Я о первом – годами молчу,
Для второго – горю сто раз на день!
"Перед мысленным взором его
Жизнь прошла..." – напишу, но не верьте.
Он был занят. Совсем не легко
Торопиться на встречу со смертью.
Разорвал телефонный звонок
Паутину моих сновидений.
Глянул в окна: пылал весь восток,
И бежали рассветные тени.
В трубке бился поспешный доклад:
"Столкновение... Вызван пожарный!.."
Что-то я уточнял невпопад,
Холодея от вести кошмарной.
Через десять минут мой "козел",
Завывая, скользил по дороге
Мимо спутанных диких жердел,
Замеревших в неясной тревоге.
Растекаясь, горящий соляр
Пожирал все живое в кюветах.
Полыхал в тепловозе пожар,
Освещая зевак неодетых.
Появился помощник сквозь дым
С лихорадкой безумья во взоре.
Стал помощник в то утро седым,
Стал он старше на ночь и на горе.
Паровоз подобрался с хвоста
К пассажирским уснувшим вагонам,
Чтобы поезд, вернее, состав,
Тихо пятясь, убрать с перегона.
Ближе всех подошли к очагу
Пять машин ярко-красной окраски.
Кто к брандспойту, а кто к рычагу
Порасчетно рассыпались каски.
Но как долго держался огонь
За стальные бока тепловоза.
И как долго текучая вонь
Вырывалась из пены морозной.
Позже долго шипел автоген,
Прожигаясь настырно в кабину.
Вот пробился до сплющенных стен.
Вот и их не осталось в помине...
‘
Митинг траурный. Речи и плач.
Гроб закрытый смущает кого-то.
Виден только обычный кумач
И на нем черно-белое фото.
Задрожал гулкой медью оркестр.
Комья глины забухали глухо.
Тепловозы завыли окрест:
Пусть герою земля будет пухом.
Это буду я помнить всю жизнь!
Вой тифонов, различных по звуку,
Тех, которые в крике зашлись,
Изливая прощальную муку...
’
Сорок дней пролетело. Забот,
Вдовьих слез, документов и справок,
Представлений, бетонных работ,
Оформлений и срочных доставок.
Прочитали посмертный Указ.
Прикрепили к бетону пластинку.
За столом, где смеялись не раз,
Погрустнели друзья на поминках.
“
Встретил смерть он геройски, в упор.
Обкатала профессия риском...
Где трава не растет до сих пор,
Оживляется вид обелиском.
Днем и ночью бегут поезда.
Голосят уважительным свистом.
Это память друзей... Никогда
Не забудут они Машиниста.
* * *
Все качу меж привычных откосов.
Что потом? Смакование слез?
Хоть люблю эту жизнь на колесах
И тружусь для привода колес –
Двадцать шесть, тридцать семь, сорок восемь –
Годовалые вехи пути –
Но уже – безотрадная осень.
А потом?.. Кто же хочет сойти?
* * *
И день меня обрадует опять
Людьми и солнцем, и поездкой.
И снова стали рельсовой сиять
И петь зигзаговой подвеске!
И будет в радость будничный маршрут
Мне снова, будто праздник лучший.
Опять ведомый поезд в общий труд
Войдет весомо и могуче…
Люблю в ночи распахнуто стоять,
Вдыхая запахи "железки"…
И снова стали рельсовой сиять
И петь зигзаговой подвеске!
Не паровозной старине, –
Я верен памяти рекордов.
Когда, презрев огонь и тьму,
Тащил с умением и силой
То, что досталось одному,
Чего двоим с лихвой хватило б.
Хлестал в пути и снег, и дождь,
Терзала соль лицо и тело,
Но воскрыляла душу дрожь
Паров, прогретых до предела.
Пишу уверенной рукой,
Взывая к жизни юной чистой
Доступной малостью – строкой
О непокое машиниста.
* * *
Ты все мне в жизни долгой дал:
Рабочий стаж, мечты паренье,
Любовь, характера металл
И радости стихотворенья.
Когда б могли мы, не шутя,
От прежних отчеств отказаться,
Взамен бы стал, наверно, я
Локомотивовичем зваться!..
В бригадном доме отдыха
Какие сны у машиниста?
То пар поднять ему невмочь,
То конь железный норовистый
На красный свет несет всю ночь…
Œ
Опять подъем. А с паром туго.
Вода ушла, в стекле лишь пар.
Опять в лоток подбросить уголь
Не успевает кочегар.
Синеет пар в стекле, как прежде.
Проверить краники тогда!
Опять затеплилась надежда,
Что в них покажется вода.
Опять комок в груди тошнотный,
Когда я, краник приоткрыв,
Вдруг понимаю: ничего-то
Не сделать больше! Будет взрыв!
Опять за миг до смерти верной,
Когда ее не миновать,
Проснусь. Да где я? Равномерно
От поездов дрожит кровать...
Опять завывают натужно моторы,
И воздух упруго стучится в стекло.
Летит электричка на луч светофорный...
Как много воды с той поры утекло!
Но явственно вижу: сигнал мой – зеленый,
И явственно тоже, – зеленый потух!
"Нам красный!" – помощник кричит удивленно.
И сердце вдруг встало, и занялся дух...
На левом боку просыпаюсь в поту я,
Щека вся в узорах, помята, красна,
И долго задачу решаю простую:
Как быль отделить от кошмарного сна?
* * *
Поездам-рельсопевцам
Господин и слуга,
Я в кабине, а сердце
Убежало в луга.
Любит преданно тело
Тепловозную дрожь,
А душа улетела
Перепелкою в рожь.
Я трублю среди ночи
Со штурвалом в руке, –
Сердце эхом хохочет,
Прохлаждаясь в реке... Не хожу больше в рейсы.
Ну!.. Опять без меня…
Слушай стуки стоустые – слушай!
Поезда утихают вдали,
Где железо все глаже, все глуше –
Непокойным стремлением душу
Под стыкованный звон одели!
Чтобы рельсово-лунным отливом
Бесприютность-тоску излучить.
Чтобы – слушай! – не ныть сиротливо,
По инерции – локомотивом –
Ускорять бытие, – не влачить!
* * *
Я от реверса шел, молотка и лопаты,
От штурвала контроллера, стона колес.
Не работа, а долг – научить вас, ребята,
Чтобы верной дорогой вели тепловоз.
Не работа, а долг – с теплотою участья
Научить вас и петь, и в беде не пищать.
Дорогие потомки! Спасибо за счастье
Вам дорогу и песни свои завещать!
Если дорога железная спросит:
"Был хоть немного ты счастлив со мной?" –
Все позабудешь, но вспомнишь вот эти
Рельсы и провод, и встречный простор,
И от волненья не сможешь ответить,
Был ли ты счастлив?.. О чем разговор?!
* * *
Когда у Пушкина с издевкой спросили, где его служба, он ответил: "Числюсь по России..."
Когда б спросили с этаким мотивом
Меня, ответить бы по праву мог,
Что числюсь день и ночь с локомотивом,
По государству езженых дорог.
Стихи и суть старательно стыкуя,
Волнуясь, гимн профессии пою.
Поэзию "служебную" такую
Люблю, как рыба чистую струю.
Пишу, мечтая стать своим поэтом
Для многих любящих дорожный труд,
Кто по кабинам, – не по кабинетам,
Служа державе, пониманья ждут!
СТЫКОВАННЫЕ ДУМУШКИ В РАЗЛАД
…В краю озер и вековых берез
Укрыться в толще белого тумана
Мечтается под благовест колес
За столиком вагона-ресторана.
Темнеет. Окна редкие в ночи
Летят навстречу, и живут за
ними
Счастливцы, у которых нет причин
Для тягостных раздумий в этом мире.
А утром видишь частоколы, грязь,
На кольях – ржавые то ведра, то канистры...
Ночная блажь, откуда ты взялась
И почему растаяла так быстро?
Убогих деревень печален вид,
Безрадостны пустые полустанки;
И вдруг почувствуешь неодолимый стыд
Скучающей и сытой горожанки...
М. Умурзакова
* * *
Ни глубоко ручьи текут, ни мелко –
Стальные, сталью режутся на стрелках,
И, стуком каждый стык перебирая
И ритмы сам свои перевирая,
Великий поезд в них нырмя ныряет
И повороты, вторя, повторяет.
И что? И что привиделось такое –
Устали мы от мира и покоя?
И треплемся в пути о чем-то вздорном,
Макулатурно-водочно-коверном,
И объясняем вежливо соседям,
Куда, давно ль... Мы едем, едем, едем
За берегами заоконной сини
В нерастекаемость Руси...
Неисчерпаемость России.
* * * Выпускникам ж.-д. училища
Линейки не будет во вторник,
Политинформаций – в четверг,
Сгребает крейцмейсели дворник,
Которые мастер отверг.
Директор напутствовал строго:
"Надеюсь, вы взрослый народ…"
И завтра, а завтра – дорога!
Железная, только вперед!
Вперед, где никто из вас не был,
Стыкованный льется дуплет,
Вперед, где высокое небо
Всего восемнадцати лет!
В полосе отвода
За двумя обочинами –
Вечно озабоченная,
Грохотом известная
Линия железная.
А в траве меж грохотами
Молотками крохотными
Бьют
по наковаленкам
Кузнечики
маленькие.
Словно ладят новенькие
Серебринки тоненькие,
Чтобы меж травинками
Стали им тропинками.
Ночная дорога
Поездными огнями разорванный,
В щели окон проникнуть стремясь,
Ветер следом бежит, меж платформами
Оступаясь в кюветную грязь.
Тянет в небе неспешную борозду
Тонкий месяц, как лемех, остер.
Улыбается в рыжую бороду
Пробудившийся в поле костер.
У светофора
В рассветной тиши утонула.
Змеино гремучила издалека
И вдруг отрешилась от гула.
Над нею, над нею застыл светофор
И деревом красным кустится.
И ожили звуки: идет медосбор,
И в куст возвращаются птицы.
Проснется, проснется "железка", когда
Проклюнется в красном зеленый.
Опять загрохочут по ней поезда.
Опять запоют перегоны...
Уснула, уснула стальная река,
В рассветной тиши утонула.
Примчалась измученно издалека,
На пару минут прикорнула.
Разгадка
Иду вдоль длинного состава
Груженых угольных гондол,
Стирая ветошью устало
С ладоней липкий солидол.
Меня невольно чем-то милым
Влечет к себе вагонный строй,
Могу взахлеб, неутолимо,
Бродить, как в детстве, час, другой.
Как в детстве. Вот она, разгадка
Нелепой нежности моей
И к тормозным стальным площадкам,
И к маркам каменных углей!
...Война, Сибирь... Малыш в панамке,
Во всем похожий на меня,
Со шкворневой вагонной балки
Сгребает крошево угля...
Остановка
Грозно вышла обвальная туча.
Поезд – в рев. Не прорвется никак.
Держит ливень иль встречная круча,
Но колеса искрят, как наждак.
Покорился судьбе скорый поезд.
Что же, плакать? О чем иль, о ком?
Тише, тише... и встал, успокоясь,
И пахнул домовитым дымком.
Из класса школьного
Свой путь, как веру иль мораль,
Искать самим. Все дни. Все ночи.
И выбирать – так магистраль!
Из класса школьного – в рабочий,
От книг – на рельсовую сталь,
Где поезда поют-грохочут,
Собой распахивая даль!
Из класса школьного – в рабочий,
Где перед каждым – магистраль!
Избушка
Строят железные дороги, чтобы ездить. Куда и зачем? Л. Толстой
Отвернулась от рельсовой дрожи,
От уютных, как дом, поездов,
Кособока, ни кожи, ни рожи,
Отщепенка больших городов.
Обведенные синей эмалью
Два окна, будто в туши глаза,
А под ними нахальные мальвы,
Лопухи, лебеда, дереза.
Позади – и дорожные знаки,
И указанный ими режим.
А пред нею – пустырь, буераки
И вопрос: а куда мы спешим?
Поэтому
Обучая подростков отважной профессии,
Увлеченные взгляды мальчишек ловлю,
И тогда говорю им о русской поэзии,
О стихах и поэтах, которых люблю.
Не всегда имена или строки поэтовы
Им до сердца доходят: все могут забыть,
Чтобы дать подзатыльник соседу. Поэтому
Говорю о поэзии – им же взрослыми быть!
* * *
Реченька-речка стальная струится
В доброе утро – здорово, сестрица!
Тянется лес, перед зорькой притихший,
Рад нашей встрече – здорово, братишка!
Ждет, улыбается поезду поле –
Отчее полюшко, здравствуй, родное!
Светел наш путь, словно день этот ясный.
Здравствуй, дорога железная, здравствуй!
* * *
Когда б не железная эта дорога
С мельканием солнца меж гулких колес,
Когда бы не поезд, когда б не отлого
Бегущие в небо то рожь, то овес...
Не поле, не поезд, откуда бы знать,
Как это люблю я и как это много:
Дорога и поезд, и поезд опять!
Высокая форсировка
Ты не только дорога, железное пенье, –
Ты извечная к лучшему тяга-стремленье.
Ты не только вагоны, летящие мимо, –
Ты разлуки-тревоги и встречи любимых.
Ты не только рабочая хватка-сноровка, –
Ты дерзаний моих и труда форсировка!
* * *
Белые, быстрые, разве угонится поезд?
Голуби, вам – в глубину и левей.
Поезду – прямо, упрямому. То есть,
Где машинисту до вас, голубей?
Где же вы? Небо кружится, что омут.
Воздух в кабине чуть-чуть глуховат.
Думушки-голуби стелются к дому,
Белые, быстрые – наперехват.
Весточки-вести, от сына иль дочки?
Что-то не пишут. Но писем-то ждут!
Белые, белые горькие точки,
Думы и поезд, – который маршрут!
* * *
За осенне-осинною охрой
Тепловозная сизая охрипь.
От вагонной змеящейся низки
Перестуки аукнули близко.
Отдрожали двухструнные рельсы,
По-хозяйски олень осмотрелся.
Лес покоен от края до края,
Дремлет силушка в нем корневая...
Дождь
Он по железной шел дороге
Со сталью стрелок вперехлест,
Большой, наклонный, брызгоногий,
Означив молниями хвост.
Себя подбадривая громом,
Стуча в кабинное стекло,
Встречал в упор по перегонам,
Где все бурлило и текло.
Но убедившись, что движенье
Остановить собой не смог,
Смахнул все тучи в раздраженьи
И повалился в дальний лог.
* * *
Сдав напарнику смену, диспетчер
На балконе дивится на вечер.
Сквозь арбузно алеющий вырез
Косо месяц на станцию вылез.
Продолжает засовывать астры
Операторша в радиораструб.
Так игриво себя оглядела, –
Дрогнул тополь и сделался белым!
А внизу разбегаются с горки,
Громыхая, отцепы разборки...
Наглядеться не может на вечер
Маневровый охрипший диспетчер.
* * *
Метро тоннельностью тонально.
Окно вагонное зеркально
Нас, пассажиров, умножает.
И долго думаю стихами,
Что я подавленно стихаю,
Что гаснет взор и ум строжает...
Метро тоннельностью тонально.
И это было бы печально,
Когда бы мы не прилетали
На наши станции, где снова
Дары общения и слова
Мы обретали, обретали...
* * *
С малых лет судьба – лебедь черная
Тяжесть-груз дала – безотцовщину –
Мне в дороженьку не просторную,
А горюч-травой позаросшую.
А потом судьба – лебедь черная
Привела на сталь магистральную,
Увлекла дитя черной формою,
Золотые дав мне регалии.
Как в пути, судьба – лебедь черная,
Растеряла ты одностайников.
Не друзья вокруг – травы сорные,
Собутыльники, состаканники.
Что, судьба моя – лебедь черная,
Поседела ты, не стремишься ввысь,
Стала старчески непроворною,
Грустно топчешься у кормушки лишь?
Эй, судьба моя – лебедь черная,
Так и будешь ты плакать в горе все?
Стань, судьба, как я – непокорною!
Обернись орлом – мы поборемся!
* * *
Бег поездов не мной отлажен...
В запале сердце. Сердце – вон!
Заметил кто-нибудь пропажу?
Никто! Все также длится гон.
От бессердечия и длится...
Отвергло б сердце канитель,
Когда возврата нет к синице,
А впереди – где журавель?
Поезд
Пунктиром окон погасил
Состав закатные лучи.
От тепловозных конских сил
Осталось несколько в ночи.
В зеленой узкой полосе
Сверчат кобылками они,
Гуляют эхом по росе,
Дробясь на беглые огни.
Вновь умеряет дрожь земля,
Вновь принимает звездопад.
Те, что отстали от себя –
Чу! – возвращаются назад.
* * *
Очнусь от дум.
А рельсы далеко
Теплом струятся так, что незаметно,
Что день и ночь служили беспросветно,
Не многотрудно будто, а легко
Разбросанные временем и ветром
На них сходились тонно-километры.
Очнусь от дум.
От рельсов далеко.
Руки
Руки пэтэушников
Не совсем послушные,
Молотками сбитые,
В спешке не отмытые...
Надобно пристрастие
К делу, долгу мастера, –
Сделать их красивыми,
Чтобы все – под силу им,
Закалить до твердости
И рабочей гордости!
* * *
Спешу прощаньем насладиться!
Уходит скорый без гудка.
И в белом вымахе рука.
Прощай! Косится проводница
В шинели черного сукна.
Не отстает, парит ворона.
Стою в проходе у окна...
И там стою, в конце перрона...
Не обо мне
Среди голов, зело раскудренных,
Повесив сонную свою,
В электропоезде заутреню,
Привычно тесную стою.
Несемся мы с точильной скоростью,
По моргновениям, не вдруг,
Роняя сна и яви прорости
Из размыкающихся рук.
В бреду колесного икания
Все возвращаюсь в тихий дом,
Где за гардиною миткалевой
Тоскует ждущее с хвостом.
* * * личность – это всего лишь путь. А. де Сент-Экзюпери
Значу ли я что-нибудь без дороги?
Без поездной день-и-нощной тревоги?
Без горизонтов, летящих по стали?
Без постижения близости дали?
Значу ли я что-нибудь без дороги
Мимо покоса, где аист на стоге,
Мимо реки, где налимы в глубинах,
Мимо села, где заря на рябинах?
Значу ли я что-нибудь без дороги –
Памятной стежки к моей недотроге?
Без материнских крестьянских морщинок?
Без многолюдных крестин и поминок?
Значу ли я что-нибудь без дороги
Общелюдских представлений о счастье?
Все ль принимали в движенье участье?..
Значу ли я что-нибудь без дороги,
Пройденной мною одним среди многих?
* * *
Не глупо ль восклицать, – кто выдумал все это:
Игру излучий вдоль железного дуплета,
Путь легкий паровозу и барану в стаде
(Ведут вожак и рельсы спереди и сзади),
И замыкаемость путей постыдной ленью,
И пресмыкаемость людей почти тюленью,
Лунающее эхо в нежити подлунной
И глупой-глупой жизни равенство с разумной?
* * *
График свой имеет каждый поезд,
А билеты – разницу в цене...
И грехов чужих или достоинств
Не пытайся ты найти во мне...
Наши дороги
Еще из древней русской рани
В какие? – ближние – края,
В какое время? – в наше – манит
Людей любая колея.
Прошли то круто, то отлого
По нас – попробуй увильнуть! –
Воловья узкая дорога
И необъятный Млечный путь.
Прошли две ниточки стальные,
Проселки, грейдеры, шоссе
К сердцам! – и связи остальные
Вплоть до тропиночки в росе.
И для меня они родные:
И – только скрип! – чумацкий воз,
И – несть числа! – перекладные,
И подвагонный пляс колес,
Когда душа вдруг разбежалась
Под перестуки – рвется влет! –
Все позади – изыди, жалость! –
А зов надежд – вперед, вперед!
И все вперед! Не надо много! –
На всю судьбу мне связь одна –
Во всем надежная дорога –
На то железная! – дана.
Матери
Будто ветер людей разметал.
Было время – не глядя, рубили.
Им дыханье в пути огрубили…
С одиночеством свыкся, представь,
За работой не мучаюсь мукой.
Неужели и узы родства
Разрываются с каждой разлукой?
А наездом – возможно ль связать?
Только сны не приемлют разлада.
В них "прощай" не приснится сказать.
В них прощенье бы высмотреть надо...
* * *
На реках, изрезавших землю,
Гремят поездами мосты.
Судьбу, как дорогу, приемлю,
Несущую от суеты.
Куда-то куркульные тети
Везут недовыпивших дядь,
Покорно притихших в расчете,
Что скоро нальют им опять,
Которым до риз надоело
Движение, как баловство...
А мне оно – главное дело,
Дороги моей существо!
Путейцам
Путейцы славные! Стихи вам
Я посвящаю, не тая,
Что магистраль – моя стихия,
В пути – поэзия моя!
Мотор дрезины, словно сердце,
Опять стучит в стальной груди,
Опять сияющие рельсы
Текут ручьями впереди.
Друзья мои спешат с рассветом
В своем управиться "окне",
И апельсиново жилеты
На шпальном светят полотне.
Здесь лечат крошечный отрезок
Необозримого пути.
Здесь балльность ноль – вот наше кредо! –
Решил сплоченный коллектив.
Стремлюсь и я, с бригадой в ногу,
Впечатать свой посильный след
Строкой в железную дорогу,
А не в заиленный кювет.
Чтоб рифмы с нужным делом вровень,
Рабочим пафосом полны,
Забились мощным током крови
В сосудах транспортных страны!
Вагоны
В депо собрались после длительных странствий
Из дальневосточия и казахстанствий
Познавшие все перегоны-перроны
Вагоны, вагоны, вагоны, вагоны.
Ушли через двери свиданья-разлуки,
Заботы ушли через окна и люки,
Лишь каждая щелка и нощно и денно
Хранит перемены, судьбы перемены.
Затем, чтоб несли их по нашим дорогам
И верно служили удачи прологом
Познавшие все перегоны-перроны
Вагоны, вагоны, вагоны, вагоны.
Дорога
Как дорога петляет! Подъемы вблизи незаметны,
И уклоны малы, только шпалы – быстрей и быстрей!
И над рельсами мчатся, свиваясь в прыжках несусветных,
Перегонные тени, лучи поездных фонарей...
Да и мы – все спешим, то ее возлюбя, то ругая,
Сатанея от света, карабкаясь кротко из тьмы,
А оглянемся – стоп! – чья дорога? – не наша, другая!
Но кого убедишь, что по ней отмелькали не мы?
* * *
Не только созерцать пути-дорожки,
Турусы на колесах сочинять,
А поездною молнией-застежкой
До горизонта сталь соединять!
Не только у забора о коварстве
Стихи растить, "не ведая стыда", –
Свою державу строить в государстве,
Внутри которой двигать поезда!
Друзья, вы поняли б меня немного,
Когда б сквозь труд могли двойной пройти,
Пройти, как я: железную дорогу,
Поэзию... – счастливые пути!
* * *
До свиданья, до свиданья!
Наконец, я без забот
Окунусь по расписанью
В поездной круговорот!
Никаких решать не надо
На ходу – никак, совсем,
Мировых и тех, что рядом,
Наших внутренних – проблем!
Неудобства? Есть немного.
Но привычкам изменя,
Буду спать. И пусть дорога
Отвечает за меня!
До свиданья, до свиданья!
Оставляя вас, друзья,
Заявляю на прощанье,
Что люблю дорогу я!
У ДОРОГИ – ЖЕНСКОЕ ЛИЦО
(от станции Любовь до станции Разлука)
Мой первый паровоз
За дальней стрелкой заржавелой
И позабывшей гром колес,
Под ощитовкою дебелой
Стоит мой первый паровоз.
Он в окружении таких же
Застыл усталых горбачей.
Мне подойти бы к ним поближе,
Чтоб рассмотреть, который чей.
Где мой "ФД" широкотрубный?
А где друзей моих "СО"?
Да время – время выбрать трудно! –
Влечет, как белку колесо.
И стал во сне меня тревожить
Мой первый в жизни паровоз:
"За что отставили, за что же?
Ведь, как велели, вез я, вез!"
Как будто, я, спокойный внешне,
Иду вдоль ребер котловых,
Потом осматриваю клешни
Звенящих дышел поршневых...
И так все ночи – снится, снится
Мой самый первый паровоз
И, будто конь живой, лоснится,
И в путь готовится всерьез.
Чуть потерпи, мой конь железный!
Вот завершу свои дела –
И в рейсе, первом бесполезном,
Закусим оба удила!
На тихой станции безвестной
Среди немереных полей
Найдем в кругу красавиц местных
Подругу юности моей.
Пока ты, фыркая в цилиндры,
Отдохновенно подымишь,
Мы оторвем фокстрот и линду,
Вздымая уличную тишь.
Потом, пока ты чистишь топку,
Мой верный первый паровоз,
Я ей скажу, целуя робко:
"Тебе любовь свою привез..."
Как жаль, – доставить мы не можем
В реальный мир всю радость грез...
А ведь тебе приснилось то же,
Мой милый первый паровоз!
Взгляд машиниста
Он вдоль состава бросил взгляд –
В кривых оглядывать положено, –
А взгляд в девчонку влип и рад,
И сердце стукнуло встревожено:
Умчался старый чистый взгляд
Почти на тридцать лет назад...
Где ничего не подытожено.
* * *
Под музыку дизельных тактов
На дальние въехав пути,
Гляжу с тепловоза, и как-то
Некстати теплеет в груди.
Меж плит грузового двора!
Лучатся ресницы наивно.
Зеленые с карим глаза.
Ужели ромашкам не видно,
Что снег им несут небеса?
Совсем не для мух бело-ройных
Так снежно ромашки чисты,
И с нескольких кустиков стройных
Я нежно снимаю цветы.
Так хочется трижды папаше
Цветам запоздалым подстать
На белых ресницах ромашьих
О "любит – не любит" гадать!
В поезде
Плечо твое. И дробь колес.
И ресторан. И кофе поздний.
Ты понимала – не всерьез.
А я надеялся – серьезно...
Лежал я скованно потом,
И в сердце ты лишь – билась, билась.
И не жена мне, и не дом,
А ты, целованная, снилась.
Они – работа там, семья –
Как хлеб и соль необходимы...
Вода живая ты моя,
Нет, плод волшебный молодильный!
* * *
Когда меня уносит поезд,
В прохладном таинстве купе
На храповицкого настроясь,
Хочу печали о тебе.
Не по моей душе прощанья,
Восторги встреч без всяких норм
И бестолковые метанья
На грязных противнях платформ.
Не по душе и телеграммы:
"Таким-то поездом встречай", –
И беззакусочные граммы,
И на ходу коварный чай.
Не по душе и слез потоки,
Букетов розничная кровь,
Стоянок сорванные сроки
И отправленья вновь и вновь.
В поездке каждой то же, то же...
Лишь утешаюсь тем в пути,
Что я могу, на полке лежа,
Уйти во сны... К тебе уйти.
Лунно-ветреная
Стыла ночь простоквашей на блюде
Под негреющим светом луны.
Вдоль вагона спешащие люди.
"Есть билеты?" "Постели нужны?"
За луной синий лес увязался.
От избытка растительных сил?
Глупый ветер откуда-то взялся.
Озорно зоревать пригласил.
Он помог поднести проводнице –
Последембильно весел – ведро.
Потерялись меж тучами лица.
Голубеет луною бедро.
"Дурачок, – шепчет лунная ветру, –
Я старуха, тебе говорю..."
Ночь дрожит. И летят километры.
И впивается поезд в зарю...
"До свиданья", – по-воински здраво.
"Все путем, хоть росточком ты мал".
Что писала в окне слева вправо?
Справа влево – не все понимал...
* * *
Мы говорим о разном разно,
Равно лишь губы горячи.
На рельсах наших от соблазна
Неравновесие в ночи.
Когда, зачем и правда ль – крикнул:
"Ты что таращишься, звезда?"
К земле доверчиво приникнув,
Беспутно вторят поезда...
В купе
Глотает время дребезжаще
За чаем – хочется, не хочется,
Ломает сахар – слаще, слаще! –
Ни от чего вдруг одиночество.
Сугробный лоб застружно морща,
Обречено всю ночь ворочаться,
Чем больше стыков, – горше, горше! –
Невпроворотней одиночество.
Скоро
Как радешенек был!
Что в купе волей случая
Он к попутчице вплыл,
Будто в сети везучие.
На край света с собой
Звал, бедово рискующий.
Что раздумывать? – "Мой!" –
Взор ответил ликующий.
Отражались в стекле
Зыбко жаркими лицами.
Разлеталось во мгле
Нечто белыми птицами.
Вышел в ночь. – "Позвони..."
Ветер съежился боязно.
Как пропали огни
Скоро скорого поезда.
* * *
Расставанья – как потери,
Обнимаясь, в них не верим,
Но уходит поезд без гудка –
"Ваших нет тут-ту!" – издалека.
МАРШ ДОНЕЦКОЙ МАГИСТРАЛИ
Желтый, зеленый и красный –
Наших сигналов цвета.
Труд поездной – ежечасный,
Встреч и разлук суета.
Желтый, зеленый и красный –
Мчатся привычно цвета.
Здравствуйте: путь безопасный,
Скорость, комфорт, красота!
Желтый, зеленый и красный –
Древнего края цвета.
Здравствуй, Донбасс вечно разный,
Милые сердцу места.
Синий и желтый – прекрасной
Родины нашей цвета.
Путь к процветанию ясный,
И перспектива чиста!
СМЕХОПУТËВАЯ РИФМЕТИКА
Поездные разговоры – Юмор – субстанция честно беспечная,
Аж краснеют светофоры! Лишь у тупых далеко не в чести.
Сея разумное,
доброе, вечное,
Поезд судьбы помогает вести...
Натуры (стихи паровозной сборки)
V
– Полюбила паровозы я... –
Подло била их Коррозия!
V
Паровоз бросал упреки:
– Шпалы, Рельсы – лежебоки!
*
И паром шипел меж оглобель путей:
– Народу беспутного – больше людей!
V
Паровозик Паровозке
Въехал в буфер между фар:
– Дашь парку? Я в отморозке!
– На, бери! О чем базар?
…Обманула во все дышла –
Замуж все-таки не вышла!
V
Кобыла справилась у Брички:
– Что скажешь ты об Электричке?
– Она не мы, стрелой летает…
Но, жаль, оглобель не хватает!
V
Подъем к высокой нравственности крут:
Не въедешь в Результат, минуя Труд.
Ужастики
…
В эпоху электричества и пара
Вступила на вагонной крыше пара
В случаянный анальный акт,
С контактным проводом войдя в контакт.
Чуть откачали, но осталось фактом –
С тех пор не тянет погоревших к актам.
…
Электричка в ночь бежала.
Мама спит, она устала...
Ну и я мешать не стала –
На платформе нашей вышла...
Отскочив от тех, кто лапал,
И от тех, кто вещи сцапал,
Пассажирка села на пол,
Испустив спросонья вдруг
Из-под юбки стыдный звук.
Заглушил колесный стук...
…
Смотрим в окна с ужасом, лежа мы рядком:
"В случае аварии разбить молотком"?
…
Показалось выглянувшей даме –
Голую луну меж поездами... –
Трах-тах, трах-тах, трах-тах, трах – туда,
Трах-тах, трах-тах, трах-тах, трах – обратно:
Каждой ночью эти поезда –
Голую лунищу – многократно!
…
Если б я выбирал, как уйти на тот свет,
Предпочел бы не мчащийся поезд, – квартиру,
В ней бы умер спокойно, во сне, как мой дед,
А не с криками – так, как его пассажиры.
Молчание – не золото
В электропоезде безжалостно
К дверям прокладывает путь
Без "извините" и "пожалуйста"...
И в этом сказанного суть...
m
Несет несессер "дипломат",
Тем вызывая в давке мат.
Железный нарком Л. М. Каганович
Он много лет путями правил,
Тираня без пути и правил…
И н а е з ж а л и порой на людей
Не поезда, – эшелоны властей!
Телеграммки
Дочка матери прислала:
"Выезжаю мужем Алла".
Та в ответ: "Мужей не мучай
Поездами ездить лучше"!
Никуда не денешься
Покуда Каренина не увлеклась,
Была осторожной...
Любовная линия пересеклась
С железнодорожной...
Вы как мы
Мы к вам – с уважением,
Вы нам – одолжение.
Мы вам – телефончик,
Вы нам – в срок вагончик.
Мы вам – как подмажешь,
Вы нам – так поедешь.
Мы вам – мягко стелешь,
Вы нам – жестко спать.
Пассажирский сервис
Гляжу в окошко с грустью сладкой
На пир путейцев у посадки.
А у меня ни крошки нет,
И мой запасливый сосед
Сует мне хлеб и два яичка
(И что за вредная привычка –
Такую пищу есть в дороге?).
Увидел взгляд соседа строгий
И сухомяткою давлюсь,
И на себя – и сервис – злюсь!
Ремонт на вокзале
Здесь в борьбе с опозданием
Поездов – удвоение
В существующих зданиях
Новых мест для сидения!
Бригада носильщиков –
Коммунистического труда –
Кому нести, чего, куда...
На маневрах
– Чем занят полусуточно,
Что мокрый, впору мылить?
– Делов-то. Если шуточно –
Подъедь, заедь и выедь!
В командировке
В среду был на Люде,
В пятницу – на Лизе,
То ли лизоблюдил,
То ли блюдолизил –
Сменно машинистил,
И, не свистнув, вчистил.
Тили-тили тесто...
Привязался к железной дороге,
Будто к женщине или нежней –
Если следовать правилам строгим, –
Женихом щеголять бы при ней!
В самом деле – и трудимся вместе –
Пассажиров и грузы везем, –
И обязан я многим невесте,
И подходит она мне во всем:
Полюбил день-и-нощные ритмы,
Строгий рельсовый блеск по душе.
В самом деле – похожи на вид мы,
Пригляделись, привыкли уже...
Нарушаем житейские нормы,
Но, друг к другу взаимно стремясь...
Может, браком пора бы оформить
Наши чувства и давнюю связь?
Примета
Если первый рейс назначить в пятницу,
То при тяге поезд будет... пятиться!
Осужденный?
Приговорен я судьбой, не судами,
Дали-дороги делить с поездами,
Жизнь пересечь по стальной директрисе.
Мной приговор с легким сердцем подписан!
Кровать
Сколько есть на земле монументов,
Сколько будем их впредь открывать.
Вдруг – однажды разрежу я ленту,
Покрывало отброшу... – кровать!
Удивительный памятник этот
Может, сразу шокирует нас:
Да живучи каноны эстетов
На подкорковой матрице масс.
По традиции на пьедесталах
Колесницы и танки стоят,
Паутинят решетки кристаллов,
Паровозы вот-вот задымят.
А подумать, так много ли в жизни
Мы у этих машин провели?
Да, стояли на страже Отчизны...
Да, вникали в секреты земли...
Да, просторы на них рассекали...
Но зачем от себя нам скрывать,
Что, какой бы мы путь ни искали,
Выводила нас в люди... кровать?
Выступление специалиста по выступлениям
В общем, где-то, чтобы, значит,
Как-то, в целом, но, иначе,
Может, все же, в чем-то, даже,
Разве, впрочем, нет ли, скажем,
Несмотря на то, возможно,
Словом, так, пожалуй, должно,
Вроде, кто-то, если, будто,
Вряд ли, как бы, почему-то...
У меня еще минута...
Перед отходом поезда к Рынку
Чтобы в дни открытости и гласности,
Не забыли прежние опасности,
С потолка зловещее срывается:
"Осторожно, двери закрываются!"
Преемственность?
Искал помощник – машиниста...
– Был. Выпил граммов триста
С прицепом. В вытрезвитель взят.
– Налейте триста пятьдесят!
Безымянщина
V
Хороший машинист –
Как честный шахматист:
Как взялся – так ходи,
Взял поезд – доведи!
V
При отправлении свистели паровозы...
И звуки стерли умные метаморфозы.
V
Души тех, кто нищи и убоги,
Успокоить могут лишь дороги.
По миру пустить хотели
многие.
Полюбил железные дороги я...
V
Машинист… "пахал" не ради Бога:
Позвала железная дорога
С длинными рублями за труды.
Отрублился. Обратился к Богу:
– Господи, в последнюю дорогу
Не зови подольше без нужды…
V
Как пафос труда передать молодым?
К трубе паровоза привязывать дым?
V
Пройдя сегодня реостатный стенд,
Электровозы выставляются на тендер.
А к паровозу прицепляли сразу тендер –
Обслуживать его. Что в переводе – tend.
V
Сбиться с пути захотел бы – не смог:
Толком не знал ни одной из дорог.
Может быть, в детстве своем перенес
Очень тяжелый синдром-паровоз?
V
Качает плацкартный... И трезвый солдат
Не сможет пройти мимо встречных девчат!
*
Пока привстала – мужики прошли.
Ну, понимаешь, мужики пошли!
V
– Стоит у каждого столба –
И скорый поезд? Враки!
Жалеют технику – слаба?
– Да просто год Собаки!
V
Пассажир на счет острот
Очень непотребный.
Из ширинки достает –
Говорит: "Служебный".
Только
тетка-контролер –
Опытная
очень.
Мельком
глянула: "Позор!
Он у Вас
просрочен!"
V
Писатель-прозаик
И комик-поэт
Решили про "заек",
Не бравших билет
В попутный им поезд
В течение лет,
Придумать памфлет,
Не пúсать устроясь, –
Писáть в туалет.
Так в "заячью" шкуру
Вошли, будто в роль,
Что влипли там сдуру –
Застукал контроль!
V
Здесь, в купе одноместном –
Унитазная бездна –
Тяжело. Но пинаешь педаль –
Все, что было, уносится вдаль.
V
А если изготавливать билеты на проезд
Как листовой колбасно-овощной деликатес?
Их можно не бросать, пробив компостером, а есть!
V
Охвачен "поэтическим" экстазом,
Ты в рифму исцарапал весь вагон.
Как жаль, что не потребовал ни разу
Тебя к священной жертве Аполлон...
И к изоляции – закон!
V
– Зеленый! – с чувством говорит Она,
И выбирает Он позиции...
Так свято чтут в любые времена
Локомотивные традиции!
V
Прошла поездка так паршиво,
Что ничего не лезет в глотку.
Отводишь душу кружкой пива,
Которым запиваешь водку...
V
Не жаль, что – все, ушел мой поезд,
Все за отбывших беспокоюсь.
Они еще бы ездить рады,
А никуда уже не надо...
V
Три власти правят. Исполнительная,
Судебная и представительная…
Понятственно. Один технический вопрос:
Которая из них главней? Как паровоз –
Вода рождает пар под действием огня,
И пар везет. Куда? Куда впрягать коня?
Послесловие
—
"Вы любите розы,
А я на них ссу..." –
Водил паровозы
"ФД" и "СУ".
—
"Наш паровоз вперед лети..." –
Нет никуда ему пути –
Стоит в музее, как вещдок
Того, что пар ушел в гудок!
—
Прошло: "Наш паровоз, вперед лети..." –
Где все по плечу, никакого вопроса.
Все нынче по фигу да мать ети:
"Постой, паровоз, не стучите колеса..."
—
"И какой же русский не любит быстрой езды?.." –
На котором ездят, не попуская узды?..
—
"Баба с возу, – говорят, – кобыле легче..." –
Баба в тепловоз – несчастье недалече...
Хокку – ко времени-сроку
¡
¡
На пятой точке
УРБТ трясется:
Внезапный выезд.
¡
¡
¡
¡
Новые старые песни о главном
(литературно причесанные фолькластеры из Интернета)
1. Сиреневый дурман
Упрямый автомат все время выбивает,
И в тамбуре
плафон разбит еще вчера.
Дежурный не
спешит, он что, не понимает,
Что забирать в депо состав давно пора?
Нет совести совсем у порченой машины,
И ей меня ничуть, нисколечко не жаль.
Контроллер наберу и спрыгну из кабины,
А поезд улетит в сиреневую даль!
2. Все хорошо
– Алло, алло! Эй, Трудовая,
Давно на связи не была,
Пока свой кофе тут пила я.
Как там у вас идут дела?
– Дела идут, прекрасный наш
диспетчер!
Все хорошо, как никогда.
Обыкновенный темный вечер,
Вот только, правда, ерунда...
– Что там у вас, и в чем там дело?
– Да колесо вот отлетело.
А в остальном, прекрасный наш диспетчер,
Все хорошо, все хорошо!
– Алло, алло, что там случилось?
Нельзя уж кофе мне попить!
Куда оно там укатилось,
И как такое может быть?
– Все хорошо здесь, право слово,
Не стоит нервы изводить.
Нет только света никакого,
И колеса нельзя найти.
– По графику идет движенье?
– Да мы тут сняли напряженье...
А в остальном, прекрасный наш диспетчер,
Все хорошо, все хорошо!
– Алло, дежурный, что за шутки?
Какой неслыханный удар!
Нельзя отвлечься на минутку!
Ужели снится мне кошмар?
– Все хорошо, совсем не стоит
Служебных слез напрасно лить.
Дорожный трест все-все построит,
Что мы сумели тут побить.
– Как так "побить"? Да в чем там дело?
– Вагонов шесть всего слетело,
А в остальном, прекрасный наш диспетчер,
Все хорошо, все хорошо!
– Алло, алло! Эй, Трудовая,
Острота ваша не смешна!
Я ничего не понимаю,
Всю правду я узнать должна!
– Всей правды я не знаю тоже,
Я ж говорю – у нас темно.
Но кое-что известно все же,
Случилось прямо как в кино:
Состав на вытяжке стоял,
(Но тормоз, видно, не держал),
Сам покатился (просто жуть!)
И по пути на главный путь
Все башмаки и стрелку снес,
И сто второму въехал в хвост.
Воздушный фидер своротил,
Перроны все размолотил.
Сошло с пути вагонов шесть,
Ущерба столько, что не счесть!
Ну и, конечно, в тот же час
На всем участке свет погас.
Но в остальном,
прекрасный наш диспетчер,
Все хорошо, все хорошо!
3. Служба тяги, где воры и бродяги
Во всех странах железные дороги
для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства. М. Салтыков-Щедрин
Кому-то на Руси живется
хорошо, Кому-то в Службе тяги нехреново...
Тащи, что попало, что плохо лежит:
В депо нам вся движимость принадлежит.
О совести думать, как пить страшный яд:
Чем больше воруют, тем меньше сидят!
Но главное – денежных взяток поток
Пока не
иссяк, а напротив – глубок,
Оклады и премии
наши растут,
Хотя все, кто
могут, с дороги бегут!
4. Марш ревизора по безопасности движения
– Папа, а вы боитесь машинистов?
– С какой стати? Это они нас, ревизоров, боятся!
– А зачем вы тогда на перегонах от них в кустах прячетесь?
Рано утром за домами
Солнышко встает.
И меня на встречу с вами
График мой ведет.
За кустом или вагоном
Буду сечь и бдить.
Машинист,
готовь талоны,
Выхожу
водить!
На ходу и на перроне
Буду брать на понт.
Я для вас в одном флаконе –
Бэтмен и Джеймс Бонд!
Это с виду – замухрышка,
Алик-абстинент.
Что,
попались? Всем вам крышка,
Я – суперагент!
Шарадорожное
Начало – грамматический предлог,
Конец – частиц заряженных поток.
Чтоб слово целое найти,
Дели "дистанцию пути". Околоток
Начало – в Польше так зовут мужчин,
Затем – союз или частичка,
Конец – российский высший дворянин.
Без целого – нет электрички. Пантограф
В начале – площади земельной единица,
В конце – тяжелый сернокислый минерал.
А целое – строений внешняя граница,
Меж неподвижным и подвижным интервал. Габарит
Первая часть – состоянье нагретое,
Слова конец – гужевая повозка.
Целое – поезд ведет, и поэтому
Выглядит очень эффектно и броско. Тепловоз
В начале – речь о культовом предмете,
Потом – сарайчик с хлебом спелым,
В конце – союз, частица, междометье.
Деталь путейской стрелки – в целом. Крестовина
Впереди – шипящая частица,
Окончание – предлог.
Целое – вчерашняя девица,
У которой позади – частица,
Впереди же – задний слог. Жена
Эпитафихи-хи
K
Попал в крушение, увы,
Начхав на мнение вдовы
Не ехать поездом... Вдова
Смертельно, рада, что права!
K
Он бродил по перрону без дела,
И его паровозом задело...
K
Талантов
планета зарыла немало,
Ведущих, зароет и вас в том числе,
В котором всегда машинистов хватало,
Погибших в поездках... За жизнь на земле...
K
Проверил – спичкой чиркнул он –
В цистерне спирт иль ацетон...
K
Гнался за поездом "Киев – Баку" –
Дверью прижало к ступеньке башку.
Где-то в кривой в габарит не вписался.
Слушай, случайно в гробу оказался!
K
Как паровоз, дымил и дуба дал...
Его давно Минздрав предупреждал!
K
Не всякую теорию приемлю,
Но эта, машинистская, по мне:
Нам, прежде чем уложат в землю,
Прописаны поездки по земле...
СОДЕРЖАНИЕ
Дороги
неезженой зов
Рождены в кабинолэнде
Стыкованные думушки в
разлад
У дороги – женское
лицо
Марш Донецкой
магистрали
Смехопутевая рифметика