Любя
нескучные
поездки
,С т е ф а Н о в и ч,humo.reskosti,brex.ua.ry

Все мы едем туда, куда едем и едем.

И колеса стучат. Не большой ли Истории?

А истории малые – все, что заметим –

Облечем, как сумеем, в слова аллегории.

УДК 882 – 1/7

С79 Стефанович Эрнест Александрович,

Любя нескучные поездки: Сатира и юмор. – 2005. 156 с., илл.

Литературно-художественное издание

Именно так – любя нескучные поездки по лучшей из дорог с мужественным эпитетом – железная, и написалась автором, членом СП России с псевдонимом Стефа Нович, эта ироническая книга, отобразившая и собственный под острым углом взгляд из кабины локомотива, и точки зрения на "железку" неравнодушных коллег по ведущей из ведущих творческой профессии.

Почему – ироническая у серьезного лирического поэта и документалиста? В основе всей биосферы – разнообразие ее составляющих, которое придает естественную устойчивость. Подобно этому и разнообразие жанров – одно из главных условий жизненности сделанного писателем.

ISBN –

СОДЕРЖАНИЕ

Идите в баню

Баннеры

За пассажирных

Сами о себе

Не все мы этаких достойны

Наши праздники

Рекламания

Приметы народно-дорожные

Книги в дорогу

Баннеры+

Бываленки

Зачем-то вояжировать пустились

Общетранспортное

Школа машинистов

Этимнелогический словарь+ Полутехнический разговорник

С "железки" пошло-поехало

Фразные разности, вкратцы

Любопытки

Рупортеринки с железных дорог

Острые лучики истористин

Меж Проворным и Стрелой

Николаевское

Клейнмихелиада

Лучший машинист

Парарельсные миры

Интервьюшка

Киновляпство

Клептоманна шабашная

Дорожный спотыкач

Сложная работа

Мастерство

Зеленый талон

Спецзадание

Внезапная проверка

Безопасность движения

Сны в поезде

Городище

ТЭЦ – не паровоз

Такой талант

Дед Мазай и зайцы

Вождь и толпа

Байки, отморозки – чуть по-малоросски

Неслыханное редко кем

Смехопутёвая рифметика

Натуры

Ужастики

Молчание – не золото

Телеграммки

Никуда не денешься

Вы как мы

Пассажирский сервис

Ремонт на вокзале

Про это

На маневрах

В командировке

Тили-тили тесто

Примета

Осужденный?

Кровать

Выступление специалиста по выступлениям

Перед отходом поезда к Рынку

Преемственность?

Безымянщина

Послесловие

Хокку – ко времени-сроку

Новые старые песни о главном

Шарадорожное

Эпитафихи-хи

Часть 2:

Острые лучики истористин

Меж Проворным и Стрелой

Николаевское

Клейнмихелиада

Лучший машинист

Парарельсные миры

Интервьюшка

Киновляпство

Клептоманна шабашная

Дорожный спотыкач

Сложная работа

Мастерство

Зеленый талон

Спецзадание

Внезапная проверка

Безопасность движения

Сны в поезде

Городище

ТЭЦ – не паровоз

Такой талант

Дед Мазай и зайцы

Вождь и толпа

Байки, отморозки – чуть по-малоросски

Неслыханное редко кем

Смехопутёвая рифметика

Натуры

Ужастики

Молчание – не золото

Телеграммки

Никуда не денешься

Вы как мы

Пассажирский сервис

Ремонт на вокзале

Про это

На маневрах

В командировке

Тили-тили тесто

Примета

Осужденный?

Кровать

Выступление специалиста по выступлениям

Перед отходом поезда к Рынку

Преемственность?

Безымянщина

Послесловие

Хокку – ко времени-сроку

Новые старые песни о главном

Шарадорожное

Эпитафихи-хи

ОСТРЫЕ ЛУЧИКИ ИСТОРИСТИН

Минувшее меня объемлет живо... А. Пушкин

Меж Проворным и Стрелой (притчастный клеветон)

Построили в России первую железную дорогу. Паровозы, как до этого рельсы и протчие железные агромадности, заказали за границею. Пока же, при наличии отсутствия, груженные всякой дребезденью вагоны и маленькие тележки прокатывали по колесопроводу грустные лошадки.

Но в один прекрасный Божий день сего октября все изменилось: другие, ломовые, лошади привезли на долгих платформах два черных, ровно вороненых, паровозика.

– И-го-го! – заржали раскованные железнодорожные лошадки. – Наконец-то отдохнем от материльно-производственных отношениев. Шутка сказать, все копыта остекливши, и хватит головой трясти. А пущай-от сии чужездранности с наше в упряжке попароходют, нашу изводительность труда подымят!

– Браво! – запилищали, бросая вверх чепчики, счастлифые и тугокорсетные дамы. – Наконец-то будем опаздывать в грандеву не на смердящих клячах, а на заморских паровых дилижанцах, блестящей мечте самоуродков Стефенсонов!

– Ура! – закричал усатый панбарон Крейцкопф-Дымкевич, начинальник дротуарной лежневки мыльнопильного завода. – Наконец-то я стану начальником железной дороги!

И только паровозики не радовались, потому знали – ужо предстережет их не просто тяжелая, но весьма ответствующая работа. А пока их сполозили по ошкуренным бревнам прямо на ржавые рельсы, где под противным мелким дождем паровозикам стало холодно и одиноко.

На другой день пришли четыре бородатых мужика. Предвозвышался над коими с аглицким бедантизмом голощекий спец в тужурном обличии и толстых щиглетах с железными набалдашниками, чтобы нигде футы ни на что не напороть.

Работники сейчас накачали воды в ходуны-самовары и развели огни. Потом машинисты отнеслись к легкуляторам, а помощники рассимфонили медные топки сключительно тверезовыми дровами до трубного светения, чтобы из винтелей и ссальников аж зашипел и заклубился пар.

На пар сбежались напарники, и закутанный в мерблюзию непромокаблю с новошитыми рыгалиями Крейкцопф-Дымкевич прокричал:

– Ну, с Богом!

И паровозики почимчиковали сцепляться с многосестными вагон-каретами. Голландные дамы и важные господа уже предъявили платформенным кондукторам гравурные латунки, по названию билеты, и от сделавшейся меланхолии взахивали под валдахинами в ожидацыи лучшей участи.

На дороге сначала было две немалые станцыи по концам ее и одна весьма пустонаселенная – посередке, на коей с двумя переводными встрелками управлялся местного блаогородного происхождения встрелочник Лыконевяжный.

После уже, через время, начальствующие немцы прозвали его Флюгаркиным. Потому что первым поусердствовал прибить на свои встрелки металлические крылышки, от коих образовались зело удобные путейцам указатели – флюгарки.

Да, вот еще – сей довольно соразмерно сдал экзамен на должность. Залюбопытствовали:

– Расстояние между станцыями шесть верст пароходный бегунец одолеват за тридцать минут. Обсчитай, братец, с какой такой вскоростью мчится он по перегону?

– Вопрос не из легких-с...

– Пожалуй, ага... из другой субстанцыи, из ума разжижения. Однако конфузиться нечего, всего репликацыи здеся – решить задачку с однем неизвестным...

– Дык-с, ваши благородия, спорить не смею и должен ответствовать, а токмо долбице умножения механической науки не обучен и со всеми известными не решу!

Тут пошла меж чинами понтировка чужеумными фразностями, а панбарон Крейцкопф-Дымкевич, сделав уединенцыю, словил осеннюю муху и с амбицыею вопросил:

– А разгадай, глюпы мужик, жива или нет уже сия истота у меня в кулаке?

– Ваше высокоблагородие, господин путейуправляющий, в сожалении, истинный на сей вопрос ответ никаких верояцыев иметь не достоин. Скажу – жива, вы раздавите муху. Скажу – нет, вы персты раскроете, она улетит... Все в ваших руках!

– О, тонки ремюзе, умны шеловек. Поверстать ему тугамент встрелочного штата да по оному – все гумаги нащет картузного и протчего вещевого удовольствия!

Перекрестился Лыконевряжный мужик: "Сто лет вам здравствовать и столько же на карачках ползать!" И вот ладит себе казенным выньструментом флюгарки, на рельсовом сугибе остряки всякие да полозья коломазью с олеонафтой для близира мажет.

Глядь – бежит с шуйцевой руки паровозик с каретами из Санкт-Петербурга и приветливо посапывает. Лыконевяжный-Флюгаркин построил ему встрелку на проход и тоже привет эдак ручкой сделал. Паровозик ко всякому довольствию и пробежал себе. Лишь воробьи, попрыгавши, удивительно огорчились: шуму и вони – не то после лошадок – много и густо, что в нос не пролазит, а корму – никакого!

Тут встрелочнику баба узелок с харчишками доставила, это ко-торый досе тормозком обзывают. Затем что всякое дело сим тормозком тормозится. Тем паче, ежели с плакончиком. Не сумас-гонки, а в честь гостюдарственного вмеруприятия – монопольки. Невзирая, что вообще-то лыконевяжный Флюгаркин – не пил ма-ло, не пил много, но пил врезус-фактору средственно.

А только протер зенки через время встрелочник леворучь опять – паровозик тот же сопит, на станцыю с каретами на хвосту шпарит!

– Что за притча? – почесал свое остолопство встрелочник. – Когда се он спроворился возвернуться и снова – "я не я, дорога не моя!" – на станцыю причухать?

Отворотился, было, одесную, весь из себя от неожиданса в сердцах, – и там черный паровозик желто-голубые вагон-кареты сизым дымком, ровно гривой, омахивает!

Обратился ошуюю – паровозик! Зырнул одесную – паровозик! Ни в жисть, какая осталась, Флюгаркину в дискурс не въехало бы, куда встрелки ладить, кабы не въехал по хареусу случившийся сзади локомотивмейстер и боксер, заморской нацыи спец давешний и тем часом аромашки да грибамбасы искать расхотевший.

Встретили сей минут паровозик с правой руки на боковые рельсы на скрещении постоять. А левый паровозик по ходам пропустили. Потому все в его вагонах галдели, чтобы на музыкальном воксале в Павловске с удовольствием уличного Штрауса выслушать.

Мастер мастить начальству дал для хэппиэнду встрелочнику леща по шеям, и уехал с отдохнувшим паровозиком к столичному крадоначальнику. А может – ко всея Руси государю Николаю I Самопалкину. Помазанник часто высочайшим инкогникто любил знать, не чинят ли бесчинств чины небеспричинно.

Наутро прискакали с офицерами, денщиками, нахт-ундерами облегченные властью и наряженные графья: русские – Блинкендорф, Криклихель, Кисельвроде и румынский – Отодракула. Побежали по Царскому Селу отряженные свистовые, дык в моргновение и выволокли встрелочника с полатей:

– Нá тебе, пьянь худая, рихоточную кисть да цынк-коробью со шкиперским белилом в клешни. Беги пока паровозики разгорячаются, чтобы их как-нито – сам изрещи, как? – ометить, чтобы не смел, каналья, другой с однем путать!

Ударился, запыхавшись, к паровозикам Флюгаркин встрелочник, а соседные оченевидцы из любопытной публики – те и досе не добежали, потому с непривычки ходули по дороге рассыпали и по кумветам ниц повалились.

Прибыл виноватый к местности, где отстройкою зачат был паровозный сарай, приступил к одному паровозику да и вывел на боках: "Проворный". И на другом паровике вывел уже четыре буквицы прозвища собственного "Стремительный", когда с исподней канавы машинист вылез:

– Что же ты, такой-сякой, кувшинное рыло, сволочь, быдто нимфозория, ползашь? – словил встрелочника за волосья и начал туда-сюда трепать так, что светошь полетела. – Сейчас кончай, не то господа на вальсраторию гулять настрополились!

Пришлось споро башкобитому Флюгаркину две буквы "ла" приставлять, чтобы по крайности "Стрела" образовалась. Наконец факт замечательный и вышел, что встрелочник виноват в первых собственных именах паровоза Проворного и – ну, фулюганный крестник! – паровозихи Стрелы.

А когда вскорости с боку Финской буфты привезли третий паровозик, окрестили его ассонансно Львом – из-за дымной гривы позадь широкой, ровно голенище, трубы. У четвертого – дымоотбойные крылья относили на ходах весь дым высоко в поднебесие, и название ему романтически дали Орел. Пятый и шестой – были таких ограбаритов, что имена за сим исторически получились Слон и Богатырь. И так и далее...

Все это было бы смешно, когда бы не было. Так грустно, увы, что не вельми преложная притча вышла. "Лживы будем – не помрем, – врали дохложители, – пройдут годы..." – и оказались правы – годы прошли. И многого не стало. Немозможно стало впредь и доныне поименно отличать паровозы от паровозих или, хужее того, от себе подобных, или еще как.

Потому – в прогрессию ударились: стали клепать сухопутные пароходы и пароходки тыщами. И чем более их на колеса ставили да по рельсам во все поршня разгоняли, тем менее рождалось романтических фигур в думтяпках инженеров. Тем более забывали оне, что зваться эдак стали от греческого слова "инхениос" (изобретательный, склонный к фантазиям, гений) и аглицкого "инджин" (чудесная, фантастически необычная), как замечтательно окрестили паровую машину.

Чем более сии думозвоны съезжали в многоисчислие, тем вернее в своем коллективизге и доехали до повреждения нравов, когда безыменные курящие с рождения локомотивы века пара так без собственных имен и пали в трупномасштабных скопищах от невидимой ферроватой коррозии или сгорели в ацытеленне огненной от сварливого резака.

А там – и до капитала, мраксизма и немократии, когда безыменные локомотивы века электричества также, отродясь, без собственных имен ездиют и краску экономят, и встрелочники и протчие плутейские чины никак-то их не кличут, а скучно по отличным буквицам да цифири глазифицыруют...

P. S.

Благодаря означенным цивилизьянам нет сегодня обычая, чтобы индивидуально тепловозам или электровозам имя подрисовывали. Лишь отдельные серии умеренно курящих и бросивших курить рогатых локомотивов – серии, а не единицы и единичихи! – называют машинисты отвлеченными именами.

Это: Ласточка, Телевизор, Тройбан – ТЭ3; Муха, Машка и умная Машка – М62 и М62_У; Людмила – ТЭ109; Бугай и Ганнибал – 2ТЭ10_М и 2ТЭ10_Л; Громила, Фантомас, Динозавр – 2ТЭ116; Пылесос – ТЭП70; Жучок – ВЛ22м; Утюг, Райка, Буханка – ВЛ23; Вильгельм, Буханки – ВЛ8; Кайзер – ВЛ60^К; Выло – ВЛ80; Крокодил – 3ТЭ10_М, ВЛ85, ВЛ15; Чебурашка – ЧС2; Аквариум и Теремок – ЧС4 и ЧС4^Т; Першинг, Фантом – ЧС8; Олень – С^Р_3; Стрекоза – ЭД4_М. А большинство – только по созвучию с буквами серии: Луганки – 2ТЭ10_Л;Ворошиловградки – 2ТЭ10^В; Тэпки – ТЭП60; Тэмки – ТЭМ2; Чмэшки – ЧМЭ3; Тушки – ТУ2; Эрки – ЭР2 и т. д.

Обзывательный фрунт можно длить, но разве это сообразно с паровозами? Английские – "Нью Касл" Тревитика; "Блюхер", "Локомотив № 1", "Ракета" и "Нортумбриан" Стефенсонов; "Новинка" Брайтвайта и Эриксона, "Бесподобный" Гаксворта, "Упорство" Бурштеля. Американские – "Самый лучший друг" и "Пионер". Швейцарский – "Маффей". Немецкий – "Борзиг". Паровозы первой в России Царскосельской железной дороги – Проворный, Стрела, Лев, Орел, Слон, Богатырь, Вадим...

– Да мы были просто лучше, – выдохнула музейную пыль модельная паровозиха Елена. На что горбатый сосед Федя пронзительно тряхнул, но не стариной, – резоном:

– А они, тепловозы-электровозы – лучше сегодня!

На заре строительства железных дорог недалекие люди пугались паровоза, крестясь или складывая ладони, причитали: дымный горыныч, шайтан-арба.

В Англии в одном из журналов можно было прочесть: "Железные дороги помешают коровам пастись, куры перестанут нести яйца, отравленный дымом воздух будет убивать птиц... дома близ дороги погорят... а самое путешествие будет грозить жизни, так как в случае взрыва паровоза будут разорваны на куски и все пассажиры".

В Германии вопрос о строительстве первой железной дороги обсуждала Главная медицинская комиссия. Вот выписка из ее постановления: "Быстрота движения, несомненно, должна развивать у пассажиров болезнь мозга..." (!) У этих психолухов у самих, наверно, было сотрясение мозга? – в четырех местах, ничуть не меньше!

В России, прежде чем броситься в железнодорожную путчину, пассажиры шли в церковь и заказывали молебен. Сегодня вопрошаем о другом: стоит ли молиться о том, чтобы кончились беды страны – дураки и дороги, ибо кончатся беды, и кончится жизнь…

Николаевское

Император Николай I, стоя во дворце у окна, смотрел на развод караула. Вошел инженер, проектирующий первую железную дорогу в России, и спросил:

– Ваше Величество! Дорогу делать шире, чем в Европе?

Император, наблюдающий за солдатами, машинально сказал: "Шире!" – подразумевая "шире шаг". Инженер переспросил: "Шире?" Николай I сдержанно подтвердил: "Шире".

Когда же последовал робкий вопрос: "На сколько, Ваше Величество?" – Николай I, возмущенный плохой строевой подготовкой, громко вскричал: "На хрен! На хрен!!"

Так и построили – на величину царского детородного органа шире, чем в Европе...

***

– Однопутной или двухпутной будет строящаяся магистраль?

– Строить будем одновременно с двух сторон...

– И что?

– Встретятся строители – будет однопутная дорога, не сойдутся – двухпутная!

***

Ехал российский император по железной дороге. На одной станции поезд остановился. Час стоял, второй. Николай I послал узнать, в чем дело. Офицербер возвратился, доложил:

– Начальник станции не отправляет.

– Так наденьте на него красную шапку. Пусть все видят, что дурак! – распорядился самодержец.

Так и пошло...

В ожидании сдачи в эксплуатацию рельсы на многих километрах первой железной дороги покрылись рыжей ржавчиной. И староста одного из околотков пути перед приездом комиссии покрасил их в черный цвет. Когда паровозиха поезда, в котором ехала комиссия, ступила на этот красивый участок, колеса безудержно разбуксовались. Поезд остановился.

Согласно Указа Петра I от 9 декабря 1708 года: "Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальства".

– В чем дело?! – вызвали машиниста.

– Не могу знать, ваши благородия, – вытянулся механик, – скользят колеса, как по маслу.

Пригляделись: по маслу и есть, краска масляная, и высохнуть не успела…

Согласно исследованиям Николая Семеновича Лескова в девятнадцатом веке русский самоуродок Левша со товарищи одной левой подковал на подковы аглицкую нимфозорию. Правда, искусно подковать подковал, а железная блоха не только дансинг танцевать, но даже прыгать естественным макаром перестала. Зато гвоздя Европе заколотили! Может быть, в отметку этого случая восхищенные соседи туляков на Московско-Рязанском отделении железной дороги МПС и ввели левостороннее движение поездов?

Клейнмихелиада

Граф Петр Андреевич Клейнмихель не имел надлежащего образования и совершенно не разбирался в технике. Но за свое "все превозмогающее усердие" в 1842 году был назначен Николаем I Главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями.

***

Однажды П. А. Клейнмихель вызвал к себе вице-директора Кроля и спросил у него, что такое тендер. Тот ответил наугад:

– Маленький локомотив.

– Врешь, тендер – это морское судно! Тендер – это выдумка канальи американца Уистлера на случай, что поезд свалится в воду, у меня таких беспорядков не будет – не нужно тендеров!

***

У князя А. С. Меньшикова с графом П. А. Клейнмихелем была, что называлось, контра; по службе ли, или по другим поводам, сказать трудно. Князь П. А. Вяземский свидетельствует, что Меньшиков говорил:

– Если Клейнмихель вызовет меня на поединок, вместо пистолета или шпаги предложу ему сесть нам обоим в вагон и прокатиться до Москвы. Увидим, кого убьет!..

***

Приехав в Москву, П. А. Клейнмихель придирчиво стал проверять по своему хронометру вокзальные часы и сделал замечание, что они идут на полчаса вперед. Ему толково объяснили, что здесь местное время, "в Москве другой меридиан". Граф, ровным счетом ничего не поняв, поморщился и перевел стрелки своих часов. Приехав вскоре во Владимир, Клейнмихель обнаружил, что его хронометр опять расходится с часами на станции, на сей раз на 15 минут. Узнав, что и у Владимира свой меридиан, граф страшно возмутился:

– Ишь ты, такой скверный городишко, а туда же – осмеливается иметь собственный меридиан! – и повелел, чтобы впредь такого безобразия больше не было.

***

При построении моста через Неву несколько тысяч человек были заняты бойкою свай, что, не говоря уже о расходах, крайне замедляло ход работ. Искусный строитель генерал-директор С. В. Кербедз поломал умную голову и выдумал машину, значительно облегчившую бы и ускорившую этот истинно египетский труд. Сделав опыты, описание машины он представил Главноуправляющему путей сообщения и ждал, по крайней мере, спасибо. Граф П. А. Клейнмихель не замедлил утешить изобретателя. Станислав Валерьянович получил официальный и строжайший выговор: зачем он этой машины прежде не изобрел и тем ввел казну в огромные и напрасные расходы!

***

После того как вскрылись почти эпохабные отступления Клейнмихеля от буквы закона, и начался полный абзац, Александр II отправил его в отставку. Письменно уведомляя графа о своем решении, царь сослался на то, что, мол, делает это исключительно под давлением общественного мнения. Однако такое объяснение лишь сбило Клейнмихеля с толку. Он говорил, недоумевая:

– Государь находит нужным, чтобы я удалился ввиду общественного мнения. Что это значит? Разве у него нет своего собственного мнения?

***

Забавны анонимные эпиграммы по случаю отстранения Клейнмихеля от должности:

                                                                                              Благодарю тебя, творец...
                                                                                              Клейнмихеля не стало!
                                                                                              Ворам, мошенникам – конец.
                                                                                              Дорогам же – начало!

И:

Четырнадцать он лет путями правил,
А сам жил без пути и правил!

Или строки последующих стихотворцев:

Он много лет путями правил,

Тираня без пути и правил…

И н а е з ж а л и порой на людей

Не поезда, – эшелоны властей!

Эра освоения американского Запада. Приезжий выходит из вагона. Домик вокзала. Чистая степь. Спрашивает дежурного на перроне:

– Далеко ли до города?

– Да миль десять будет.

– Почему же вы не догадались построить вокзал ближе к гоpодy?
– Вначале-то так и хотели, но решили, что лучше построить ближе к рельсам!

В Мстëре в 1862 году был выпущен лубок с забавным хвалебным текстом – "Рассказ сбитенщика про железную дорогу:

Здравствуйте, ребятушки, сизые голубятушки! Не пешком прошел, а по железной прискакал, холоду не видал и нужды не слыхал. Вчера по Нижнему со сбитнем ходил, а наутро в Белокаменную прикатил. Чудная лошадка и дорога по ней гладка.

Эх, железная дорога, небывалая краса! Просто диво, чудеса! В два пути железные шины, а по ним летят машины, не на тройках, на парах, посмотреть так даже страх. Деньги отдал лишь на месте, сел, вздремнул и верст за двести очутишься ты как раз через полчаса иль час.

Ну, уж дивная лошадка, богатырская ухватка! Тащит тысяч сто пудов[1], будто как вязанку дров. Конь стоит и все пыхтит, фыркнет, искрами и паром, закипит вдруг самоваром, плавно мчится, не трясется, быстрей облака несется, скородвижно, самокатно, и полезно, и приятно.

Но вот дивная загадка?! От чего сильна лошадка? От того так здоровá, – не овес ест, а дрова. А воды-то пьет помногу, но зато во всю дорогу никогда уж не слыхать, чтобы стала отдыхать. Не успеешь мигнуть глазом, в Белокаменной уж разом.

Я ль не Антон прожженная сковорода, да и то не беда. Наши в поле не робеют и на печке не дрожат. Истинно – ученье свет, а неученье тьма. И мир Божий хоть не одно селенье, но ум людской – мирское именье. Один выдумал ковать, другой пахать. Один азбуке научил, а другой самовар в ход пустил. Не оказия случилась – как Москва-то просветилась. Не раскачало, не растрясло – будто вихрем принесло. Вот вам и Сивка-бурка вещая Каурка. Бежит – земля дрожит, дым столбом валит и огнем палит. Эти шутки! Из Нижнего в полсутки! Чудо-чудное, диво-дивное! До чего народ доходит – самовар в упряжке ходит!"

Кондуктор Московско-Курской железной дороги Спиридонченко в начале двадцатого века придумал специальный механический будильник для пассажира. Заведенный и установленный на определенное время несложный прибор будил пассажира не звуком, чтобы не мешать соседям, а мягкими молоточками, которыми постукивал человека. Конечно, будильник заранее вешали на шею. Перед выходом из вагона пассажир сдавал деликатный прибор кондуктору.

На этом умелец и просчитался. Если разбудит пассажир хозяина вагона при сдаче будильника, так почему бы не наоборот – несколько раньше этого времени самому кондуктору не разбудить пассажира?

Оригинальный способ борьбы с безбилетными пассажирами был введен в 1905 году на Павелецкой железной дороге. Так, "если у кондуктора в течение месяца не будет обнаружено ни одного "зайца", – говорилось в распоряжении Управления дороги, – ему будет выдаваться награда в размере 25 % месячного заработка; за каждого обнаруженного в вагоне "зайца" будет вычитаться 40 копеек с кондуктора вагона и 10 копеек – с главного кондуктора". Это дало хорошие результаты, и спустя три года опыт было решено применить на других дорогах.

На многих железных дорогах мира долгое время одни и те же поезда водили то паровозы, то лошади. О конной тяге не забывали очень долго. В 1908 году специалисты Забайкальской железной дороги предложили проект "конехода". В этой диковинной машине лошадь уже не впрягалась в состав – какой прогресс! – а размещалась в огромном барабане типа беличьего колеса. Переступая по своей бесконечной дороге внутри колеса, она, как предполагалось, приводила бы во вращение через систему рычагов колеса локомотива.

Плацкарта, – утверждают этималогики, – это место для игры в карты. Соглашались с этим и чины железнодорожной администрации – если речь шла о спальных местах в вагонах дальних поездов. Но отнюдь не о других местах – общих, сидячих, в поездах трудовых, дачных, пригородных.

20 марта 1913 года Министр путей сообщения Российской империи С. В. Рухлов издал Постановление № 10162 "О недопущении игры в карты в поездах пригородного сообщения".

В нем говорилось: "В поездах пригородного сообщения какая бы то ни была игра в карты воспрещается. В случае же, если в означенных поездах кондукторы заметят пассажиров, играющих в карты, или получат о сем заявление от кого-либо из пассажиров, то предлагают играющим сейчас же остановить игру.

Если же игра и после этого не будет прекращена, то по прибытии поезда на первую станцию главный кондуктор обязан пригласить к сим пассажирам одного из чинов жандармского полицейского управления железных дорог для составления протокола и привлечения виновных к законной ответственности. Постановление вводится в действие 18 апреля 1913 года, объявляю о сем во всеобщее сведение".

В годы индустриализации старшим весовщиком В. В. Мошкиным было подано такое рацпредложение:

Некоторые работники железнодорожного транспорта получают зарплату, сидя и лежа на боку, допускают сон, дремоту и спячку на подставленных стульях, сидениях и мягких диванах. Дежурный по станции сидит, механики и машинисты сидят, такое же положение и у водителей автомашин и трамваев.

В целях поднятия производительности труда и дисциплины, а также брака в работе и сна на посту, предлагаю немедленно снять эти сиденья и стулья на рабочих местах данных профессий. Так как эти сиденья нагоняют людям труда печаль, лень и ожирение. Пусть работают всем организмом.

Лучший машинист

Машина "ИС", единственная тогда на нашем тяговом участке, одним своим видом вызывала у меня чувство воодушевления; я мог подолгу глядеть на нее, и особая растроганная радость пробуждалась во мне – столь же прекрасная, как в детстве при прочтении стихов Пушкина. А.Платонов

Лучшим машинистом всех времен и народов Иосиф Виссарионович Сталин стал с выходом на магистрали Союза ССР паровоза-тезки.

Дело в том, что в конце апреля 1931 года Техническое бюро транспортного отдела ОГПУ[2] выполнило эскизный проект мощного товарного паровоза типа 1–5–1. Рабочее проектирование Центральным локомотивопроектным бюро (ЦЛПБ) было выполнено в пожарном порядке – всего за 100 дней, и в конце октября 1931-го Луганским паровозостроительным заводом "Горбатый" уже был отправлен "расшивать" не приспособленные к двадцатитонным осевым нагрузкам стальные пути. В память лучшего судьболома, председателя ВЧК, Наркома внутренних дел и путей сообщения, председателя ВСНХ[3] СССР Феликса Эдмундовича Дзержинского он получил обозначение серии ФД.

А 4 октября 1932 года Коломенский машиностроительный завод выпустил первый пассажирский паровоз типа 1–4–2, которому была присвоена серия ИС в честь Генерального секретаря компартии страны Иосифа Виссарионовича Сталина (Джугашвили).

Характеристики, кроме большей скорости, во многом были сходны с серией ФД. Впрочем, описанные паровозы без малейшего комплекса национальной неполночисленности были почти цельнотянутыми от американцев. Конечно, они не были точными копиями сорокаметровых исполинов Big Boy Union pacific, но получились самыми мощными в Европе.

Кроме типичных для Нового света радиальной топки с камерой догорания и брусковой рамы, было множество агрегатов, перенесенных на "новый" паровоз, как говорится, один к одному: пароперегреватель Элеско, топочные дверцы Баттерфляй, водомерные стекла Клингера, инжекторы и пресс-масленки Натана, предохранительные клапаны Кросби, параллели пенсильванского типа, поршневые сальники Кинга, сервомотор реверса Джонсона, et cаetera.

…Родину первого в мире тепловоза еще волюнтаристски паровозило, когда в конце 1944 года из США в Союз по "ленд-лизу" (англ. lend-lease), то есть по системе передачи взаймы или в аренду союзницам по коалиции, стали поступать тепловозы серии Д^А20.

В июле 1945-го при формировании трех поездов для правительственной делегации, направлявшейся на Потсдамское совещание глав государств антигитлеровской коалиции, Нарком путей сообщения И. В. Ковалев распорядился, кроме паровозов, подготовить и два тепловоза. Их надежная работа во главе третьего поезда позволила Наркому в Минске преодолеть недоверие к новой технике и дать указание на прицепку тепловоза серии Д^А20–27 ко второму поезду, в котором ехал И. В. Сталин.

Вот тогда-то Председатель Совнаркома вспомнил о своей всенародной дорожной квалификации и обратил внимание на длительное следование без остановок:

– Разве не надо снабжать паровоз водой, топливом, смазкой, чистить топку и зольник?

– Не надо, Иосиф Виссарионович, мы на тепловозной тяге.

Во время остановки на одной из станций уже в Германии лучший машинист, пыхая из трубки ароматом "Герцеговины Флор", подошел к американскому локомотиву, чтобы обменяться опытом с "товарищами по профессии". Возвратившись в салон, пригласил И. В. Ковалева, В. А. Малышева, В. М. Молотова:

– Такой же нужно построить и нам…

Один из тепловозов серии Д^А20–52, вышедший из строя из-за отсыревшей во время перевозки морем изоляции электродвигателей, был отбуксирован на Харьковский завод № 75, основной продукцией которого были танки Т–34. Здесь весной 1947 года с построенного по образцу Д^А20 тепловоза серии ТЭ1 и возобновилось, а, по сути, началось наше тепловозостроение.

"Первенец" был настолько "такой же", что, к примеру, имел буферный брус с приливами для крепежных тросов при транспортировке на кораблях, но эти кронштейны в эксплуатации были просто лишними.

…"Передираловка" в практике наших конструкторов, впрочем, не кончилась и после кончины "лучшего машиниста". В начале шестидесятых в ФРГ были закуплены 20 электровозов серии К фирмы Сименс-Крупп и направлены для работы в локомотивное депо Кавказская. Представитель фирмы Курт в прошлой войне дошел до Сталинграда, потом был в плену, но русский знал плохо.

В мае 1962 года его переводчица поделилась на кубанском пляже с деповчанами тревогой своего шефа, что он не видит длительное время одного из электровозов. А они и сами не знали, что восемнадцатый "Кайзер" под предлогом осмотра после спровоцированного столкновения стоял в закрытом боксе ВэлНИИ на Новочеркасском заводе, и тучи спецов копировали все, к чему сумели добраться.

Например, электроаппаратура была смонтирована в неразборные и опломбированные блоки, тем не менее, конструкторы ухватили достаточно много. Даже общая компоновка выпрямителей и другого внутрикузовного оборудования появившихся вскоре электровозов (серий Н62 и Н60^К) была точь в точь, как у "немца".

Чуть раньше у американцев заимствовали всю планово-предупредительную систему ремонтов и обслуживаний подвижного состава, которая довольно эффективна и сегодня. К сожалению, далеко не все заимствования конструкций и методов работы были столь удачны. Особенно, если учесть влияние универсальных законов Мерфи:

1. любая ошибка, которая может вкрасться в любой расчет, вкрадется в него;

2. любая ошибка в любом расчете будет направлена на причинение наибольшего вреда;

3. во всякой формуле константы (особенно, взятые из технических справочников) должны рассматриваться как переменные;

4. самый важный размер на любой диаграмме или чертеже имеет наибольший шанс быть пропущенным;

5. если опытная установка работает безукоризненно, все последующие будут работать неисправно;

6. просьба об изменениях, которые совершенно необходимо внести в прибор, всегда поступают после того, как его изготовление почти закончено;

7. части, которые просто нельзя собрать неправильно, все же будут собраны неправильно;

8. все сроки обязательств по поставкам надо умножить на К=2;

9. технические параметры приборов, заявленные изготовителем, надо умножить на 0,5;

10. ожидания потребителей новой машины надо умножить на 0,25;

11. любое устройство, требующее наладки и регулировки, обычно не поддается ни тому, ни другому;

12. если за ошибку в расчете отвечает больше одного человека, виноватых не найти;

13. одинаковые приборы, проверенные одинаковым способом, будут в эксплуатации вести себя совершенно по-разному.

Чтобы испытать защиту лобового стекла самолетов от столкновения с птицами при взлете и посадке, за океаном создали пушку, стреляющую тушками кур. Куда рыба, туда и рак с клешней. С помощью этой пушки решили проверить прочность лобового стекла своего нового локомотива и наши железнодорожники. Курица не только разбила стекло, но и консоль управления, спинку кресла машиниста и врезалась в металлическую стенку кабины. На просьбу о помощи американцы ответили: "Разморозьте курицу"!

Парарельсные миры (вокруг мнимологических наук)

Летит их поезд, как стрела,

Вагоны странные заснули,

А в окнах – мгла, событий мгла,

Не всеми признанных минулым...

– В ту ночь я дежурил по железнодорожному переезду около Балаклавы, – рассказывал старожил Петр Григорьевич Устименко. – Вдруг вижу: со стороны заброшенной карьерной ветки идет поезд – паровоз и три пассажирских вагончика. Идет со стороны горы Гасфорт, где рельсы давно проржавели, на наш главный путь. Там и стрелочный перевод давно снят, а тут явственно слышу, как остряки лязгнули. Я успел только шлагбаум опустить. Поезд мимо меня – и в Севастополь. Я даже на полотно старое выбежал – никаких следов. Чертовщина какая-то. Я еще тогда подумал – не к добру, быть беде. И точно, утром весь привоз зашумел – "Новороссийск" взорвался…

Об этом случае вспомнилось четыре года спустя, когда в газете "Честь Севастополя" от 12 июля 1991 года появилась заметка "Поезд-призрак на дорогах Украины":

"13 июля 1911 года с римского железнодорожного вокзала в круиз, устроенный фирмой "Санетти" для богатых итальянцев, вышел прогулочный поезд. 108 пассажиров мирно спали. Поезд приближался к супердлинному, по меркам начала ХХ века, километровому тоннелю. И вдруг начало происходить нечто ужасное. По свидетельству двух пассажиров, успевших выскочить на ходу, все вокруг покрылось туманом, который по мере приближения к дырке в горе густел, превращаясь в дождь. Поезд вошел в тоннель и… пропал.

После этого происшествия тоннель заложили камнями, а во время войны в него попала авиабомба.

Возможно, случай был бы забыт, если бы трехвагонный призрак не появился недалеко от села Заваличи Полтавской области на переезде дежурной Божидарки Чубрец. Поезд с окнами, наглухо закрытыми шторами, и пустой кабиной машиниста двигался абсолютно бесшумно, давя гребущихся между шпалами кур.

Исследовать этот феномен прибыл председатель комиссии по изучению аномальных явлений при Академии наук Украины В. П. Лешатый. В его записях, датированных сентябрем 1991 года, есть мысль, что поезд каким-то образом прошел сквозь время. Лешатый вспоминает и записки известного мексиканского психиатра 40-х годов XIX века Хосе Саксино о том, как однажды в Мехико появились 104 итальянца, в течение недели попавшие в психиатрическую лечебницу, так как утверждали, что прибыли в Мехико из Рима на поезде.

Лешатый сделал анализ пыли на стенах и окнах вагона. Это оказалось вещество со свойствами пороховой гари…"

Теория параллельных миров и провалов времени, похоже, вступила в третий период жизни любой научной сенсации: этого не может быть, в этом что-то есть и, наконец, кто же этого не знает? Кто же не знает, что время – это особого рода хрональное поле, непрерывно связанное с электромагнитной энергетикой пространства? Наряду с законом сохранения вещества и энергии существует и закон сохранения времени.

"Прожитое" время не исчезает.

Никто из богов или ангельски взмывших

Не сделают бывшее с нами небывшим...

Вечность прошлого равна бездне будущего. Прошлое живет реально, а не в чьей-либо памяти, даже если эта память – совокупный опыт всего человечества. За каждым из нас тянется цепь мгновений, составленная из нас самих, из фаз наших движений, как некая голографическая кинограмма. У каждого тела своя траектория движения, роста, полета. Совокупность этих траекторий укладывается в русло общего течения времени.

Настоящего, как такового, нет. Любой миг будущего тут же становится мгновением прошлого. То, что мы называем настоящим временем, всего лишь вспышка сознания, пережигающая будущее в прошлое.

Прожитый день – реальность, существующая вечно и поныне там, в "отрицательном времени", то есть в тех потоках света, которые унеслись, угасли за нашей спиной. Во вчерашний день можно вернуться, если устремиться туда со скоростью, превышающей скорость "отлетевшего" света. Это доказано теорией относительности. Кстати, недавно выяснили, что "постоянная Эйнштейна" – скорость света – тоже величина переменная!

Теоретически можно вызвать на экране старого зеркала все, что в нем когда-либо отражалось. Особенно если зеркало очень долго не меняло местоположения. Вот почему привидения чаще всего выходят из старинных зеркал, намертво встроенных в стены старых замков. Той же способностью обладают и другие пространственно-временные константы – египетские пирамиды, древние акведуки, железнодорожные мосты и тоннели, вековые деревья, способные накапливать время и пространство неизменных координат.

Но кто убедил нас, что время течет только по прямой? Не логичнее ли предположить, что время, говоря упрощенно, накручивается витками, как провод на катушке, так что прошлое живет параллельно будущему. Но иногда меж витков случаются пробои (межвитковые замыкания), и тогда возникают "черные дыры" в хрональном поле. Они, словно воронки смерчей между небом и землей, блуждают, перемещаясь по каким-то своим законам, втягивают в себя людей, бесследно исчезающих из нашей жизни, предметы, животных.

С помощью блуждающих "черных дыр" времени можно объяснить появление и снежных людей, и лохнесских чудовищ, втянутых смерчем времени и выброшенных из своих доисторических эпох в наши дни. В "черные дыры" межвитковых пробоев проваливаются и наши современники, которые не всегда гибнут в чужих веках, а, приспособившись к той жизни, становятся оракулами и предсказателями. Не из них ли Нострадамус?

И появление НЛО и уфонавтов укладывается в рамки этого предположения: это наши дальние потомки на их вполне рукотворных летающих тарелках заглядывают к нам сквозь "черные дыры", намеренно или случайно затянутые с планеты инопланетян временным вихрем. Поэтому извержения вулканов, землетрясения, удары крупных метеоритов, ядерные взрывы пробивают в витках времени "черные дыры" так, как фреон дырявит озоновый слой Земли…

Но вернемся к исчезнувшему поезду, точнее, к железным дорогам, по которым он колесил. Как густо и причудливо оплетены континенты паутиной железных дорог. А задумывался ли кто о географическом или, вернее сказать, геохронофизическом воздействии мировой железнодорожной сети на хрональное поле планеты? Оно, безусловно, существует. Ведь всякое значительное преобразование пространства влечет за собой и временные аномалии. Длинные тоннели, глубокие шахты, высокие башни – эти пространственные образования меняют, пусть и не очень ощутимо, движение времени. Сеть железных дорог, пожалуй, самое масштабное творение человечества, во истину планетарного размаха.

Железнодорожная сеть – паутина не плоскостная, а сферическая, повторяющая кривизну земного шара. А там, где плоскость переходит в сферу, там трехмерное пространство перетекает в двухмерное и наоборот, то есть железнодорожная сеть есть граница-сопряжение двух или нескольких пространств.

Железные дороги – это ускорители времени, своего рода синхрофазотроны, где вместо элементарных атомных частиц ускоряется перемещение частиц человечества – людей. Поезда ускоряют наше биологическое время. Ни одна поездка не проходит бесследно для нашего внутреннего душевно-биологического строя.

Наконец, последнее, что надо взять во внимание: рельсы, пути, ветки, магистрали довольно долго и точно привязаны к определенному пространству, как бы формируя его координатный скелет.

Итак, наложите перечисленное одно на другое – и поймете, что железная дорога опасна не только колесами своих локомотивов, но и пространственно-временными аномалиями, их стихийной игрой, почти не тронутой правилами познания.

Теперь вспомним, что незадолго до исчезновения римского поезда в Италии произошло мощное землетрясение с эпицентром в районе Мессины. Трещины и провалы возникли не только в каменистой почве, но и в хрональном поле. Если предположить, что мессинская блуждающая хрональная дыра сконцентрировалась над тоннелем, то именно она и могла перевести поезд из нашего обычного трехмерного пространства в четырехмерное, где время помимо длительности приобретает глубину.

Поэтому злосчастный поезд, выпав из обычного векторного пространства, стал свободно перемещаться из настоящего – как в прошлое, так и в будущее. Значит ли, что он мог столкнуться, например, с танкером? Нет, поскольку движение его определялось жесткими координатами рельсовой колеи, то появляться он мог только там, где когда-то лежали рельсы, или там, где их когда-нибудь проложат в будущем.

Так, под Балаклавой поезд-призрак шел по колее 1855 года, проложенной английскими войсками. А в Мексику он мог прибыть по железнодорожной магистрали, которую, видимо, все-таки проложат в XXI веке, соединив Азию и Америку великим рельсовым путем через Чукотку и Аляску. Такой проект рассматривался еще в начале ХХ века, не потерял он актуальности и сейчас. Так что, проследовав в XXI веке по Чукотско-Аляскинской магистрали, поезд мог "вынырнуть" в XIX столетии на пригородных путях близ Мехико, а пассажиры – покинуть поезд.

По их субъективному ощущению это событие могло произойти, как только поезд вошел в тоннель. А дальше, бомжуя без своих вагонов, свинтивших в иной век, пассажиры, которые на местном наречии могли только молчать, оказались в состоянии дрампрессии, и им наказали медицинскую помощь, что спасло их от нечаянного вторжения в причинно-следственные связи событий. В противном случае, они просто б никогда не родились. Поезд же двинулся дальше, продолжая пугать внезапным появлением путейцев и беспутных всех времен и народов.

…Председатель комиссии по изучению аномальных явлений при Украинской академии наук В. П. Лешатый подстерег загадочный поезд на переезде в селе Заваличи. Он прыгнул на подножку призрака и… отправился в мир бесконечной рыбалки и добрых молодух с полными пазухами потустороннего образования – больше его никто не видел. Папарацци и мамарацци широко это освещают, но желающих научно исследовать парарельсный феномен пока не нашлось. Поезд продолжает курсировать. И все дороги ведут в Рим.

Интервьюшка

Пожалуй, нигде, как на транспорте, так остро не ощущается связь времен, непрерывное течение веков. Прошлое переходит в будущее, которое вскоре тоже станет прошлым, сделав еще один виток по спирали времени. На временемере планеты – 2004. Пески забытья засыпают прошедшие события, но есть люди, которые по крупицам воссоздают былое. Ведь, чтобы увидеть будущее, надо познать прошлое.

Эти глубокие мысли – естественная прелюдия к интервью нашего корреспондента Провсестры Небанной с руководителем Шлюходранского военно-исторического клуба "Ермак" Нилом Енисеевичем Николаевым-Нидвораевым.

– Нил Енисеич, каким образом Ваша деятельность пересеклась с железной дорогой?

– "Железка" – древнейшая транспортная система. И уже этим интересна общественности. Но, оказалось, что и для военных историков она представляет немалый интерес.

– Чем же?

– До нас дошли свидетельства использования вагонов во многих войнах и вооруженных конфликтах. Начиная с древнейших времен до совсем недавних. По историческим меркам, конечно.

– Даже не верится...

– Но факты – вещь неумолимая. Смотрите, вот рисунок с древнегреческой амфоры. Явно изображен вагон, пробивающий стену. Конечно, скромность укрощает человека, но я постоянно утверждаю, что вагон использовался, как таран. Об этом же говорят рельсы, найденные недалеко от Колизея, которые, я убежден, специально закопали, чтобы скрыть следы, оставляемые вагонами.

Или вот, смотрите сюда. Это отрывок из записки Суворова о взятии Измаила. "Измаил взяли с помощью Божьей и камней египетских". Камни египетские – это каменные вагоны древнеегипетского производства. Тактика во всех войнах, где применялись эти вагоны, была примерно одинакова: в вагон забираются десантники, на катках вагон разгоняют, и он по инерции таранит ворота крепости.

Более современные нам "тарановагоны" серии ТВ использовались в гражданскую войну на территории России. Один из них, приписки депо Омск (общее место ссылки каторжных), действовал в составе бронепоезда, сражавшегося против Колчака. К сожалению, в 1937 году он был развинчен на металлолом, который собирали на известную эскадрилью "От винта".

Эти факты легли в основу исследовательской работы, проведенной нашим клубом. В упомянутом депо нам любезно предложили провести испытания. Нас интересовало, могут ли современные вагоны использоваться в качестве тарана?

Результаты испытаний превзошли все ожидания! Оказалось, могут! Наши железнодорожники – достойные преемники традиций, что и говорить. И успех исследований ничуть их не испортил: они и раньше были искусны в этом. Так название одной из профессий "составитель", оказалось, шло от первоначального "составбитель".

Ближайшие планы клуба? Сейчас оборудуем один из вагонов артиллерийской установкой и хотим проехать по маршруту того самого легендарного ТВ.

Киновляпство

Один из пенсионных паровозников написал:

"Наиболее распространенная кинотуфта – при показе героев-противопожарников. Смотрю, как в кино обливают водой человека, бросающегося в огонь, и ужасаюсь. По опыту знаю – если вскочил бы кто-то мокрый в горячую паровозную топку, чтобы, к примеру, заглушить бородком и кувалдой контрольное отверстие текущей топочной связи, то сварился б не хуже паровой котлетки. Только сухой жар, как в сауне, дает возможность кратковременной работы в сухих же бушлате, сапогах с портянками, рукавицах и шапке с закрытыми ушами.

Вторая группа ляпов связана с кинопоказом современных паровозов в дореволюционных эпизодах, сценах гражданской войны или до Великой Отечественной. Чаще всего это паровозы таких серий и с такими индексами и номерами, которые строились гораздо позже освещаемого времени. Например, паровоз серии С^Убыл построен только в 1925 году, паровоз серии Э^У – в 1926-м, а Э^Ми Э^Р – в 1931-м.

А показывают банду батьки Махно, штурмующую паровоз серии Э^Р, да еще с номерами, начинающимися с цифр 763, но такие локомотивы строились уже в послевоенные годы на венгерских заводах Ганц Маваг! Или вместо тяговых крюков и винтовой стяжки мелькают буферные брусья паровозов с автосцепкой, которую разработали только в 1932 году.

А то видим обливающегося потом человека в кожанке, швыряющего лопатой уголь в топку. Всамделишный-то помощник машиниста не швыряется, а по мере надобности вдумчиво поддерживает слой горящего в топке угля, добавляя новые порции непременно и враструску, и вприхлопку. К тому же, на общем виде мчащегося паровоза вдруг обнаруживается, что у него на дымовой трубе заслонка, которой оборудовались паровозы не с угольным, а с нефтяным отоплением.

В кадрах набирающего ход паровоза с воинским поездом "На Берлин" вдруг проплывают глушители пароводяной струи, которыми оборудовали краны Эверластинга на паровозах лишь в начале пятидесятых. А то катятся тендеры с прожекторами, которые на них впервые установили лишь в шестидесятых. К слову, и паровозные прожекторы, и фары до революции и в гражданскую были не с электро-, а с керосиновыми лампами.

В кабине летящего по перегону тепловоза стрелка скоростемера стоит на нуле. Тарапунька и Штепсель отправляются на московский конкурс артистов эстрады в вагоне с накладными буквами дороги приписки М–Кв, а на станции выходят из вагона с буквами Од.

Для полноты картины неловкостей надо еще добавить: танк-паровозы послевоенной постройки для показа старинных паровозов из XIX века; удивительную легкость, с которой артисты и даже дети открывают регулятор; тесную и грязную будку паровозика серии О^В, где Ильич в белоснежной рубашке и жилетке, за проем которой заложил большой палец правой руки, весь устремился в будущее, – и много-много других, более мелких казусов, бьющих по дальнозорким глазам "сталинского" пенсионера.

Новая техника, новые государства, новые ляпы. В кадрах с электровозами и тепловозами, относящимися к советскому времени, вместо сорванных с кабин рельефных гербов СССР и знаков МПС вырисовываются неряшливые буквы РЖД, УЗ или БЧ. А паровозы вообще уже не приводят в рабочее состояние. "Идут" они с пшикающими струйками пара будто бы в такт хода поршней, а крейцкопфы наглухо принайтовлены толстой проволокой к параллелям, и законсервированные поршневые дышла лежат на площадке, и снег примерз к цилиндрической части котла холодного паровоза..."

Посмотрел бы он нынешнюю киномыльню! Э-эх, и не такое просериалили!

Клептоманна шабашная

Сегодня уже никто не сомневается: в России навечно обосновались и две беды – дураки и дороги, и удивительное общественное состояние, описываемое однословным классическим афоризмом – воруют. Интересно, есть ли на дороге дураки, которые воруют? О-о, сколько угодно случаев можно привести из жизни хотя бы той отрасли, которая довольно прозрачно именована службой тяги (!).

Ну, что можно спереть с паровоза? Уголь? Да. И металлической клепки или сварки сундучки, называемые шарманками, которые вмещали с любовью собранные женами харчи в любую половину, при возвращении из поездки домой загружались любовно отсортированным угольком полностью: как можно к милашке идти без шабашки? И на тех, кто бесшабашно не волок ничего домой, смотрели хуже, чем на инородца!

Чтобы экономить топливо, нормированное на отопление паровоза, при возможности на станции останавливались против стоящего на соседнем пути полувагона с углем, заскакивали на него и в две лопаты перебрасывали, сколько успели, себе в тендер.

При снабжении паровоза на топливном складе давали грейферовщику червончик. Тот в писульке оператору учета проставлял количество "банок" на одну меньше, чем насыпал в тендер. В лишней банке-грейфере было около двух тонн, а за экономию каждой тонны платили тридцать рублей.

На дальних станциях уголь уступали и приходившим к паровозу нуждающимся в нем. То ли за помощь, скажем, в наборе воды из колонки, когда мальчишки сами и следили за уровнем, и открывали-закрывали водяную задвижку. То ли за арбузы, яблоки, молоко или небольшие деньги.

У каждого паровозника дома был полный набор слесарного инструмента, принесенного с паровоза. На пополнение растащенного в депо круглосуточно работал инструментальный цех с дежурными раздатчицами. Совсем не стеснялись нести из цеха и ремонтники.

Дома у слесаря Норкина из экспериментальной бригады комиссия народного контроля депо Иловайское нашла: двадцать восемь молотков, семь кувалд, десять ломов, около трех сотен гаечных ключей, пассатижей, зубил, крейцмейселей, напильников и более мелкой, прочей инструментальности!

Ну, что еще? Кроме угля и инструмента, пользовались для смазки домашних механизмов – от дверных петель до велосипеда – солидолом и "белым" компрессорным маслом. Для умягчения воды и стирки грубой одежды таскали с паровоза домой составляющие антинакипина – каустическую соду и тринатрийфосфат.

На тепловозе, кроме инструмента, мощными клептопровоцирующими продуктами были, есть и будут дизельное топливо и масло. И то, и другое можно использовать в своем автомобиле на дизельном ходу, для сжигания в котле домашнего водяного отопления или продавать канистрами для этого же другим.

Электроэнергию канистрами не унесешь, поэтому на электровозе приспособились воровать киловатт-часы на месте, ставя "четвертый шунт" токовой катушке счетчика – обводными проводами с "крокодилами" или переключением аппаратов. Хорошо зная схему, на электровозах без рекуперации при бестоковом выбеге опускали пантограф и переводили тяговые электродвигатели в режим "обратного получения". Индуктированный ток шел на пусковые сопротивления и "откручивал" диск счетчика.

Воровали локомотивщики и из поездов… В августовский суховей идет из Марцево в Иловайское грузовой поезд, в котором, судя по документам, несколько пульманов с арбузами.

Что-то в облике их полосатом

Есть от тигров зеленых, редких –

С красной пастью, усаты, пузаты,

И везут их в закрытых клетках!..

Но решетка на клетках – только деревянные дощечки в верхних люках. А в Матвеев Кургане – графиковая остановка для набора воды. Отводя планки в стороны, кочегар бесстрашно влазит к "тиграм", подает увертливых помощнику, который бережно выпускает их в свой свеженаполненный тендер. На перегоне кочегар раскрывает ножищем красные пасти, и подает скибочки направо – машинисту, налево – помощнику, безошибочно прямо – себе, сахарной прохладой в рот.

Но что везли в поездах всесезонно, так это вино и коньячный спирт в бочках и бутылках в сопровождении проводников. Откликались они на разных станциях на разные имена: дядя Ваня, вуйко, Васыль, Гаврило, сват, Яшка, братишка, Медведь… Машинист-инструктор, обкатывавший молодого механика, рассказывал:

Следовали по длительному уклону, часто тормозили: огни нескольких проходных светофоров были то желтыми, то вовсе запрещающими. А когда остановились у предвходного станции, я заметил валивший из дверей крытого вагона в середине состава желтоватый дым.

Схватили с помощником по огнетушителю – машинист и его дублер остались на тепловозе – и, оскальзываясь с обочины, которая уже начала подтаивать на долгожданном мартовском солнце, поволокли их вдоль состава. Откатили тяжелую дверь, я вскарабкался в вагон...

На пятачке, образованном рядами ящиков с вином, около железной печки ворочался пьяный "в усмерть" проводник. Нещадно дымили остатки его тулупа. Сквозь кашель и стоны вуйко еще по-смешному оправдывался: "Хлопци машынысти... шо вы тако смыкаетэ... смыкаетэ... не устóишь..." – когда мы уже стащили его в снег, помощник расстрелял огнетушителем, а я, пригрозив еще одним, заставил "швыдэнько" и трезво заскочить обратно.

В благодарность он предложил свои бутылки. Мы не стесняясь, распихали по карманам и пазухам почти пол-ящика – жаль, можно было и больше, да в руках надо было тащить обратно использованные огнетушители…

В межсезонье, когда сваты ехали без печурок в своих вагонах, то, часто просились погреться в будку или кабину, и, скрепя сердце, своей охотой несли бутылки или заполняли ведермутом семилитровые локомотивные чайники.

А то разбитные помощники машинистов брали смотровой молоточек и сами отправлялись к вагону, с выглядывавшим из него Медведем. Звонко обстучав колесные пары или автосцепку, заявляли братишке, дескать, придется отцеплять потому-то и потому-то. И самый скупердяйный Яшка кидался угощать вином – не губите, и так, мол, скоро месяц в дороге!

Впрочем, такие помощники осенью, когда в открытых пульманах везли насыпом картошку, также "разводили" и овощных Васылей. А то и нахально набирали без спросу. И если Гаврило возражал, угрожал издалека и даже слазил со своего полувагона, чтобы подойти через три-четыре вагона к тому, где тырил картошку нахал, то тот спокойно убирался по ступенькам с другой стороны состава и уверенно утаскивал хоть какую-то добычу на локомотив.

Так, или примерно так, денно и нощно осуществлялся негласный лозунг службы тяги: учитесь, раззявы – ни дня без халявы!

ДОРОЖНЫЙ СПОТЫКАЧ

А поезд "чух-чух", огни мелькали… Из песни

Сложная работа

Вениамин Воробейников неодобрительно смотрел, как пассажиры садились в вагон, потешно пытаясь протиснуться с сумками все одновременно. Через несколько минут садизм прекратился, и Воробейников свободно впорхнул в тамбур.

Небритый, в женской кофте проводник выдвинулся навстречу, безучастно глянул на билет и, махнув рукой то ли приглашающе, то ли обреченно, задумался.

Вениамин знал, что работники делятся на думающих и думающих о том, как бы не работать. Проводник был явно из второй категории. И Воробейников отправился на поиски своего двадцать третьего места самостоятельно.

Здесь его уже ожидал сюрприз. В виде пассажира, который сидел на его месте, но имел свой билет на него. Тучный двойник схватился за сердце:

– Я так и знал! Я. Так. И. Знал!

И Воробейников знал, что какая бы неприятность ни случилась, всегда найдется тот, кто знал, что так оно и будет. А если дело уже запутано, то любые попытки распутать его окажутся еще более губительными. Поэтому, молча, лишь мысленно послав ультиматом, отправился сдаваться на милость проводника.

– И откуда вы беретесь на мою голову? – возмутился проводник.

– Откуда и вы! – не выдержал Воробейников, однако, тут же поправился. – Из кассы.

– Ладно, – примирительно заговорил и проводник, – садитесь тут у меня. Схожу к начальнику поезда, может, есть места в других вагонах.

Воробейников присел у столика в служебном купе и развернул газету. Вскоре к нему заглянул какой-то пассажир в обвисшем тренировочном костюме с двойными лампасами.

– А чай будет?

– Не знаю, – честно ответил Вениамин и, подумав, добавил. – Должен быть. Я бы тоже выпил.

Пассажир с удивлением посмотрел на него, еще помялся в дверях и поинтересовался:

– Может, чистый стакан одолжите?

Воробейников щелкнул замками дипломата, достал складной пластмассовый стаканчик и отдал. Пассажир, довольный, ушел. Но возникла пассажирка:

– У нас дверь в купе не открывается. Они заперлись изнутри, теперь дергают, дергают, я снаружи – тоже. Заперелка сломалась!

Вениамин начал растолковывать то, что сам знал и не раз испробовал:

– Надо при полностью задвинутой двери одним пальчиком, о-одним па-альчиком повернуть ручку. Значит, снять ее с защелки, и только потом отодвигать саму дверь.

– А вы сидеть будете? Боитесь хоть этим одним пальчиком шевельнуть? Идите и снимите с вашей защелки. Или вас самого снимать пора?

С Воробейникова было достаточно. Он мог, конечно, по-доброму помочь, но повелительного тона не переносил.

– Ваша дверь, вы и открывайте. Как, я вам сказал, как!

– Безобразие, нет, вы посмотрите, что за хамство?! – закудахтала женщина, убегая обратно. – У меня пульс, а он сидит и советует, работничек!

Следующим явился молоденький очкарик:

– А у нас в седьмом купе света нет. И провод болтается.

– А у вас в седьмом купе не изба-читальня, – парировал Вениамин, – пора спать и провода экономить!

Тут же возник еще один обитатель вагона, пожилой:

– Вы не могли бы разбудить меня в полчетвертого?

– Во сколько? – переспросил Воробейников.

– Или в двадцать минут, а то я просплю.

– Я сам, наверно, уже спать буду.

– Ну, порядки, ну порядки, – прочувствованно сказал пожилой пассажир, удаляясь.

Наконец явился проводник, и Вениамин отправился в другой вагон, где было свободное место.

"Сложная работа", – думал Воробейников, теребя грязные ручки в переходах и бухая дверями самому вослед. Поймал себя на иронии и попытался сформулировать посерьезнее: "Ничто не бывает таким простым, как кажется!"

Мастерство

– Как все-таки хорошо работать хорошо! – намечался афоризм в мыслях Стасика Микриевского по дороге домой. – Теперь вот и долг помощнику Николаю отдам, и заначку на "обеспечение безопасности движения" можно увеличить, и на рыбалку не с одной манной кашей можно выбраться…

Он оборвал себя, иронически сформулировав, что хорошо бы начать жизнь с нуля. Седьмого после единицы! И вернулся в прошлое, когда он попросил будущего тестя руки его дочери Маруси, а тот неуступчиво ответил:

– Таке... Нет уж... бери усю!

Но жили они с женой долго и счастливо. Пока она не поняла, что другие живут дольше и счастливее. И богаче. Но с детства знала, что не в деньгах счастье, и если бы у нее были деньги, их бы давно уже не было. За ужином Стасик вдруг поймал на себе подозрительный взгляд Муси.

– Что же не рассказываешь, чем у вас День железнодорожника отметили?

– А что рассказывать? Всегда одно и то же. Торжественная часть, объявление благодарностей, вручение грамот, шефский концерт…

– А что, премии не давали?

– Давали, конечно. Тем, кто заработал.

– А ты что – не заработал, что ли?

– Мало что заработал. Ты знаешь, я работу свою люблю, а не в подхалимах да любимчиках вышивать.

– Сахарчук – любимчик, что ли? Во всех газетах ваших начальников ТЧ, ЭЧ, НОДТ чехвостит, а вон, Зинка звонила, почетное звание "Мастер вождения тяжеловесных поездов" присвоили и премировали – три тысячи рублей. Рублей, а не люблей!

– Нашли мастера… со стола куски хватать!

– Не со стола, как видишь. Добился мастерства, значит, если отметили.

– А-а, с тобой разговаривать!

– Вот, вот, раздухорился! Завидно? Конечно, вместе учились, в одной колонне работаете, ему премии, звания…

– Да мне, к твоему сведению, – вскричал Станислав, – сегодня повыше звание присвоили – "Мастер – золотые руки"! И премию побольше, чем твоему Сахарчуку… – и осекся.

– Так, – зловеще обернулась Муся, – выкладывай!

– Пожалуйста! – и, как пошелковый, пошел в прихожую, и выковырнул из-под стельки бумажку в пять тысяч.

– Я так и знала, что опять расхвастался! Подумаешь, чи не премия – пять тысяч. Между прочим, Зинка Сахарчук таки заглянула в ведомость. Не можем только вспомнить, кто там у вас Итого? Вот кому премия, так премия!..

Зеленый талон

Еще один инструкторский выезд на линию – на этот раз в салоне электропоезда – подходил к концу. Перегонное время хода и продолжительность стоянок выполнялись, разгон и торможение были плавными, нужные пассажирам сведения помощник машиниста объявлял своевременно и хорошо, машинист выполнял свою работу без существенных нарушений.

Огорчало лишь состояние внутривагонного оборудования: порезанные ножами сиденья и уплотнения дверей, разрисованные и исписанные стены. А из типовых надписей были так стерты отдельные буквы, что из "Места для инвалидов и пассажиров с детьми" осталось – "ест инвалид жир с детьми"; из "Скорость не более 120 км/час" получилась информация, что "Скоро Оле 20"; вместо "К дверям не прислоняться" кто-то требовал "не писоться"!

Раньше было: "Закрыто на зиму. Не открывать. Работает кондиционер". Стало: "Зарыто на зиму. Не отрывать. Роет кондиционер"! Из букв, подтертых в текстах просьб: "Товарищи! Уважайте труд уборщиц!" и "Дверью не хлопать!" – сложились устрашающие предписания: "Твари! Чвакайте борщ!" и "Дверь не лопать!"

В вагон, распевая частушки, вошли трое с гитарой:

В городу ли, на вокзале Сел на поезд, покатился,

Мужика потешили: Ноги свесил до колес.

За хрен к рельсе привязали, Хрен за шпалу зацепился –

Пиндюлей отвешали. Отцепился паровоз!

Увидели машиниста-инструктора, заторопились к выходу, а петь не перестали:

Рассуждали о стоп-кране Хорошо в расцвете лета

Окосевшие крестьяне: Поездами едется.

Ежли ехать станет лень, Девка села без билета

Дернем эту погребень! На звезду надеется!

Машинист-инструктор смотрел в окно, ожидая появления в кривой входного светофора, когда прозвучало объявление:

– Граждане пассажиры! Поезд прибывает на конечную станцию. Пожалуйста, не забывайте свои вещи... Писсец! Кофейку сейчас попьем, проводничку по... – голос прервался.

Ëксель-моксель! Помощник машиниста забыл отпустить тангенту микрофона, нажатую перед началом объявления, и размечтался вслух о своем!

На другой день в комнате инструктажа локомотивных бригад в депо под стеклом небольшого стенда появился еще один талон предупреждения помощника машиниста с подписью: "Изъят машинистом-инструктором за нарушение регламента объявлений для пассажиров электропоездов (посторонние разговоры)". А завсегдатаи брехаловки, толпясь вокруг, добавляли подробности: "за то, що вслух подумав", "не удержал язык на прямодействующем", – и даже рифмовали: "Заболтался балабон – сдал зелененький талон!"

Спецзадание

Самый опытный специалист ремонтного производства слесарь шестого разряда дизель-моторного цеха локомотивного депо "Октябрь" Семен Васильевич Тетервов выполнял спецзадание. Работа была не совсем привычной, но Тетервов не мог ударить в грязь лицом. Смолоду был застрельщиком многих рабочих починов, по праздничным дням грудь его украшали ордена и медали, знак "Почетному железнодорожнику".

И все же, поработав некоторое время, Семен понял, что с заданием ему не справиться. Градом катился пот, руки покраснели. Потом заломило поясницу так, что казалось – больше не разогнуться.

Он еще хорохорился, подтрунивал над собой: "Во, дела, медитация какая-то в позе йожика получается, а?" Но перед глазами плыли радужные пузырящиеся круги, в голове электросварочно вспыхивала предательская мысль: "Может быть, бросить?" Сжав соскальзывающими пальцами ворот рубашки, Тетервов приказал себе: "Держись!"

Душевные и физические силы были на исходе, когда перед ним возникло родное лицо жены. Так улыбаться могла только она.

– И-э-эх, горюшко ты мое нелуковое! На все готов, ни на что не способен. Давай я, – и решительно отстранила его от корыта с бельем.

Внезапная проверка

По сигналу тревоги будущих участников внезапной ночной операции, которые как ни в чем ни бывало безотчетно проводили свободное время во сне, доставили на вокзал в мешках. Когда носильщики их развязали и вытряхнули ответственных работников железной дороги на перрон, оказалось, что некоторые были принесены в одном белье, другие – в другом, третьи – в чем мать родила, а одного доставили вместе с женой собственного бухгалтера, и тут из-за острот немного нарушилась дисциплина. Обнаружилось и еще одно нарушение: в одном мешке оказался не путейский, а авиационный начальник. Пришлось отпустить его досыпать домой.

На вагонных табличках было написано "Норд – Зюйд". Половина проводников инспекционного поезда была в тулупах и валенках, вторую половину одели в шорты и босоножки. Для лучшего сохранения тайны. Чтобы до последней минуты пердатели не знали, куда отправится поезд: на север или на юг. К тому же начальник поезда настолько подозрительно объявил: "Наша бригада окружит вас теплотой и заботой", – что многие обреченно задумались только о том, как выбираться из окружения.

Только когда тронулись, пополз слушок, что намечается генеральная проверка приграничной станции Веселидзе. Отправляющиеся оттуда поезда опаздывают на двенадцать или даже на двадцать месяцев, или совсем не приходят.

Ехали день, ночь. Оставившие дома жен, начав естественно с пятидесяти процентов, вскоре обнаружили резкую покилометровую убыль и этой уверенности в них. На второй день экстренное торможение сбросило всех с полок. Некоторые пошли к машинисту. Тот косил глазами и кричал:

– Вы же видите, что не хватает левого рельса!

– Есть левый рельс, – возразили начальники.

– Это правый, – левого нет.

– Нет, есть!

Через несчитанные часы, установив, что действительно не хватало одного какого-то рельса, уложили его и двинулись дальше. Но значительно медленнее. Потому, что надо было укладывать путь спереди, проезжать, разбирать сзади и снова укладывать. А может быть, и потому, что дорогу перебежала черная кошка с пустыми ведрами.

Не прошло и года, когда достигли Веселидзе. Из большого железнодорожного узла в разные стороны света расходились однорельсовые пути. В окнах экспресса, который должен был отправиться два года назад в двадцать пять ноль-ноль, сушились пеленки. Пассажиры вместо того, чтобы ехать, размножались в своих и соседних купе и даже в тамбурах.

Запросили метеосводку. Узнав, что ожидается сухая погода, но будет дождь, путейские чины решили, тем не менее, работу начать немедленно. Подозревая, что у большинства пассажиров просрочены билеты или они вообще едут зайцами, провели проверку. Новорожденные были обилечены, продолжающие в капоте лица рожать и другие живущие в поездах были оштрафованы. Отсеяли тех, которые когда-то где-то проездные документы достали, а продать до сих пор не сумели и собирались тоже ехать.

Ожидается, что итоги этой проверки будут немедленно обсуждены с утверждением мероприятий по устранению выявленных нарушений сразу после возвращения спецпоезда. Вполне возможно, что произойдет это в начале следующего за будущим отчетного года. Или, идя навстречу, досрочно.

     P. S.: Через год точно такой инспекционный поезд столкнулся на переезде с автобусом. Было бесконечно жаль, что наши начальники так редко ездят поездами. Начат сбор средств на памятник автобусу...

Безопасность движения

Движется однажды по стальным путям Ужехужеев, а навстречу ему Докука. Увидел Ужехужеев, что навстречу ему движется Докука, и прижмурил насильно свой правый глаз. Тогда остановился Докука и спрашивает это Ужехужеева:

– Это ты, что ли, Ужехужеев?

– Да, это я Ужехужеев.

– А вчера ты на левый глаз был кривой, – говорит Докука.

– Я и сегодня могу на левый глаз окриветь, – отвечает Ужехужеев и насильно тоже левый глаз себе прижмуривает.

Смотрит Докука во все глаза на Ужехужеева – и совсем понять в уме не может, на какой глаз нынче он ему представляется. "Как же Ужехужеев на свой поезд попадет, когда даже билета не увидит?" – негласно жалеет Докука и движется дальше.

– Не билетом единым жив человек, а тем, что под поезд не попал!

Удивляется тут Докука, качает согласно кочаном и поспешно себе на пешеходный виадук выворачивает. Чтобы наплевательски сверху о поездах соображать, как это они на путях навстречу сами себе не попадаются. На что встречные Ужехужеевы глаза закрывают. Хотя и временно. А могут – навечно.

В то время как. Безопасность движения – прежде всего.

Сны в поезде

Безбилетный заснул и увидел сон, будто он сидит в купе, а по вагонам, грозя компостером, проходит ревизор.

Безбилетный проснулся, почесал подмышкой и опять заснул, и опять увидел сон, будто он идет по вагонам, а в купе притаился ревизор.

Безбилетный проснулся, подложил под щеку газету, чтобы не мочить слюнями воротник, и опять заснул, и опять увидел сон, будто он сидит в купе, а по вагонам идет ревизор и крушит компостером кого ни попадя.

Безбилетный проснулся, перевернул газету и заснул опять. Заснул и опять увидел сон, будто он проходит по вагонам, а в купе караулит ревизор.

Тут Безбилетный проснулся и решил больше не спать. Но моментально заснул и увидел сон, будто он спит, ревизор спит, и снится ему ни темное прошлое, ни серое настоящее, ни светлое будущее. А что – никому неизвестно.

Дорогу осилит едущий. И все равно доехали. Но до чего?..

Не было сил смотреть, фак их мать, как всю дорогу с книгами, вазами, игрушками, бутылками, едой и другими продуктами окрестных предприятий идут по вагонам офени и офеньши, и бывший депутат Верховного Совета, машинист электровоза Роликов отвернулся на плацкарте и задремал. Но во сне оказалось еще хуже.

Вот едет он на бронированном электровозе со спецномерами и мигалкой, а слева в кабине мельтешат пять его штатных помощников. А он все никак не может запомнить, как их зовут.

Но после первой остановки, на которой он послал помощников за сигаретами, в дверь машинного отделения один за другим стали входить еще сорок общественных помощников депутата. Роликов занервничал, не в состоянии вспомнить хотя бы особые приметы некоторых из них, потом они стали предлагать ему электробритвы, водяные насосы, доллары, рубли и гривн, и он понял, что не спит.

"Ну, прямо ум заразам пошел, – подумалось под выкрики входящих и прохожих, – пора на пенсию. Хорошо, что жизнь длиннее и этой, и любой другой дороги. Несмотря ни на что – хорошо".

Городище

Слава славо сла-во сла во сла в осла...

Толковый инженер в депо из Былдина вышел. Не в том смысле, что бестолочь осталась, а в другом. Безошибочно толковать смысл записей машинистов в книге ремонта локомотивов настрополился.

Накарябано: "Заварить ступеньку с Димкиной стороны". И Былдин формулировал: "Заварить трещину подножки будки машиниста слева". Потому что догадывался: Димкой зовут помощника машиниста паровоза, его рабочее место – у левого окна будки...

Накармузькано: "Поставить в заднюю растяжку". Это – не дурам будь писано – о механизме паровой машины изложено. И так далее. Каждый день совершенствовался.

Поэтому вскоре с легкостью понял, что о локомотивных болезнях можно и более талантливо написать. И более сложно-сочиненными предложениями. Пишут же писатели. О насморке, например: не просто – "он чихнул", а – "так чихнул, что ведра заговорили!" А?

Что если и ему попробовать? В газетную редакцию послать. Напечатают. Потом – книги. Дилогии, трилогии, эпопеи. Полное собрание сочинений. Читатели, почитатели, последователи. Непродувшегося продюсера найти. Стать почетным деятелем, а по нечетным – и лауреатом...

Былдин вчитался в очередную запись: "Течь сальника топливного насоса". И начал писать: "Про не поезд 14–69. Роман-хроника курсирующего тепловоза особой московской заправки.

Тепловоз – не паровоз. И головы у поезда как бы не было, один живот. И урчал он животом, и свисток из живота доносился, из живота же урчало что-то тягучее, но с брызгами. Лошадка, везущая хворосту воз, оглянулась, постояла и тоже. Потом – как плюнет! Распряглась и говорит:

– Пойду, – ржет, – куда глаза глядят...

Вдруг бригадир-электрик Овсов, отвечающий за низ и освещение проводниц спальных вагонов, сорвался в высокое напряжение. В воздухе запахло грозой. Невзирая на это, утро красило нежным светом стены древнего городища..."

Былдин очумело оторвался от сотворенного. Сходил попил газировки. Снова сел. Написал: "И не только стены". Зачеркнул. Написал: "Но утро не только красило". Зачеркнул. Потом зачеркнул и заглавие. Написал новое: "Городище". От существительного "город" или от какого глагола – и сам не понял...

"Раскудрит твою микитку!" – мысленно вскричал Былдин. И выскочил из-за стола. Вышел из депо. И зашагал, стараясь ничем не выделяться среди многого ждущих от него простых читабельных граждан.

И только на следующий день начальник депо сказал:

– Таких писателей не бывает. У нас бывают такие слесари.

– Но, – возразил Былдин, – я-то инженер!

– Был. Вчера. Сегодня за прогул вы понижены в должности.

Так и осталось неизвестным, стал Былдин пегаснущей звездой литературы или нет. Во всяком случае, известную повесть "Слесари, слесари, слесаря" написал не он. А если, может быть, он, то почему под грузинским псевдонимом? То-то и отож...

ТЭЦ – не паровоз

Зима сиротствовала, сиротствовала, а нынче так за много лет разгулялась, что тебе каждый день градусов сорок, и никаких не оборотных, а все ниже нуля. Но наши теплоэлектроцентрали – и первая, и даже все остальные – продолжают работать! Не то, что некоторые в других поселках городского типа.

У нас, можно сказать, основательно все хорошо, прекрасная маркиза. И температура в квартирах держится хорошо и всегда выше нуля. Так что спокойно себе можно сидеть в пальто, валенках и шапке, накрывшись всего одним одеялом. И никто, и никак от этого еще не пострадал. За исключением всего одного соседнего жителя.

Когда в его угловой комнате температура упала до двух градусов, он, балахманный, свинтил из дому ночевать на вокзал, который, оказалось, обогревался каким-то еще легендарным паровозом. А дежурил на локомотиве всамделишный машинист, хотя и пенсионер, но бывший даже классный лунинец и пятисотник. Привыкший гореть на работе, передовик так раскочегарил доверенный ему стояк, что даже чугунные перила от жары поскручивались.

К утру набрав достаточную по эмпээсовской инструкции форсировку котла, одурманенный вискозинным духом выхлопного пара механик по привычке перевел реверс до упора, отвалил регулятор по-кривоносовски на большой клапан – и паровоз гордо влетел в зал ожидания! Опытный мастер вождения поездов, конечно же, спохватился и дал контрпар, так что никого не задавил, а только как раз ошпарил нашего нервного соседа.

И то поделом, и правильно – лежал бы дома, как вещество под шубами и одеялами – ничего бы не случилось. ТЭЦ не паровоз – ее не раскочегаришь!

Такой талант

Что поделать, если у простого сельского хлопца Павла Забийстрилку внезапно и такой талант прорезался. Талант от Бога. Очевидный любому дураку и механизатору самого широкого профиля.

Начальство приезжало. Федуральное, маницапальное.Гдепутаты. На черном шестисотом. Сами тоже все в черном. Бегали за Павлом, кричали по опушкам. Перед отъездом так прямо голове сельской администрации и сказали:

– Большой талант у вашего Павла. Чтобы с таким талантом совладать, надо науку привлекать, армию, спецназ.

Легко сказать – наука, студенты, спецназ... А в прошлый раз, когда буряк из снежного плена освобождали, или позапрошлый, когда с охватом урожая картошки до белых мух окапывались... И-эх, начальнички, им как что не так, сразу – спецназ, спецназ... А ведь каждый имеет право. На лево...

Голова вздохнул, надел самошитый хомут с красными колесами, поправил берестовую трубу на ушанке, подвигал поршневыми кулаками и открыл регулятор:

– Чух-чух, чу-чу-чух, чу-чух-чу-чух!

Тут Павло перекинул стрелку, и голова, зажмурив уши, со свистом умчался вдаль. В простор полей необозримый. А Павло Забийстрилку со свернутым желтым флажком гордо стал охранять у любимой дороги оставшееся сельское хозяйство.

Дед Мазай и зайцы

Посмотрел-посмотрел дед Мазай на рыночное половодье, быстро и верно утопившее во всей округе всякое сельское хозяйство, и подался на дорогу. Прикинулся платформенным дурачком. Исхитрился выучить график движения пассажирских поездов и ревизорских проверок.

Теперь круглый год садится в поезд, в котором планируется облава облегченных властью контролеров, вплывает по-хозяйски в каждый вагон и спрашивает:

– Зайцы есть?

Ну, местные блаогородные зайцы на первой же станции разбегаются, а за других зайцев, дальнего следования, приютившие их проводники благодарят деда соразмерно куркуляции отдельно.

Так литературный герой и живет до сих пор в умах реальных маленьких людей, а не только сказочных читателей. И так, заметьте себе, без всякой привратизации действительно в нашей железнодорожности выживает.

Вождь и толпа

Один железнодорожный начальник в одной постсоветской стране взобрался на паровоз и прочитал воззвание об организации партии возрождения.

Толпа зашумела.

Начальник вскарабкался на тепловоз и снова прочитал программу и приказ о зачислении в партию всех не уволенных тружеников стальных магистралей.

Толпа колыхалась и галдела по-прежнему.

Тогда вождь влез на электровоз и опять стал размахивать политической платформой и свидетельством о регистрации девяносто седьмой в том государстве партии.

Толпа продолжала гомонить и колыхаться.

Политик снова стал ломиться на какой-то локомотив истории, но сорвался и упал под колеса. А локомотив, наконец, сбуксовал от возмущения, тронулся и переехал фюрера, убедив толпу в том, что не такой уж он неодушевленный.

Толпа бросилась на посадку, и всех ее участников жизнь разбросала по себе.

Байки, отморозки – чуть по-малоросски

Добродушным человеком был Максымыч, с неспешным "паровозным" чувством юмора.

Каждый немного поработавший поездной кочегар знает, что дышла и буксы не только на всякой стоянке щупать надо – не перегрелись ли? – а и в пути принюхиваться да прислушиваться. Обращается к Максымычу:

– Механик! Стучит что-то...

– Правыльно. Нэсправно. Тому й стука.

Кочегару особенно ожидать, что будет, некогда: надо обратно в тендер бежать – уголь в лоток горнýть.

Возвращается оттуда, прислушивается снова.

– Механик! Перестало стучать...

– Правыльно, – опять ответствует, сдерживая смех, Максымыч, – видлэтила ця фиговына. Бэз нэйи почимчикувалы!

В другой раз помощник машиниста – с досадой:

– Все! Отказала форсунка!

– Кому отказала? – это кочегар недоумевает – по правде, с подковыркой ли?

– Кому же... паровозу!

– Будем вручную?

– Конечно, – вступает Максымыч, – що ж зробыш? Я цэ змалу ще з дивками усвойив: откажэ якась, иншои в запаси нэмае – прыходыться вручную!

А то важно так дает команду помощнику:

– А ну вкачай в котел раствор гексаметилендиамида в дигидрогенмонооксине!

У кочегара образование, как солдатское белье – нижнее и серое, у него аж все глаза по лицу забегали. А речь всего о растворении в кружке с водой пеногасительного порошка, который при открытии регулятора уменьшает опасность броска воды в цилиндры паровоза.

Много брехал Максымыч, каково раньше над молодыми не всегда по-доброму подшучивали. Когда работали еще на "Овечках", "Одрах", "Щуках", "Букашках", "Кукушках", "Машках", "Зойках", "Николках", "Еленах", "Люськах".

Открывает машинист регулятор перед отправлением поезда, кричит кочегару:

– Глянь, поехали дома с той стороны? Поехали? Значит, поехали!

Или на ходу:

– Чего-то тяги нет! Ваня, быстрей беги, помаши, что ль, веником-от над трубой!

Куда – помаши? Там такой выхлоп рвет, что сунься, не только веник, – самого Ваню к небу кинет!

Буксуют колеса, машинист Ивану:

– А ну, глянь, глянь, – с левой стороны тоже буксуют?

Толкнет в нетерпении помощник машиниста ручку инжектора сильнее, чем надо. Стрельнет паром из вестовой трубы под будкой. А машинист озабоченно:

– Ваньша! Видишь, – инжектор не качает? Дуй, помешай резаком воду в тендере!

Только хлопец с тендера вернулся, удовлетворенно поглядывая – как же, качает уже воду инжектор! – новая команда:

– Ни черта на этом горбатом "Феде" профиль не видно! Шпарь на передок, будешь показывать, куда поворачивать – влево или вправо!

И ведь не врубается, куда же можно с рельсов-то поворачивать? Идет на переднюю площадку, рукавицами показывает прямо, руки дугой выгибает, зигзагами, на ветру дрожа, восьмерит.

После таких шуточек приходит в отдел кадров:

– Пэрэвэдить мэнэ машынистом!

– Что? И кочегаром-то тебя без году неделю возят! Работа не удовлетворяет?

– В смысли? Иду у пойизд, дивкы гарни, хочэться; вертаюсь, дивкы ти ж – ничого нэ хочэться; начэ удовлетворяе, га? Ни, крим шуток, тяжка праця...

– И что же ты там тяжкого на пользу трудящихся напрацював? Бежали двое мимо паровоза, на поезд опаздывали, ты их ошпарил, и они успели? А машинистом, выходит, не тяжкая?

– Сказалы тэж! Плюе соби у викна, колэса крутэ та й в лоток ссыть! Пэрэвэдить у машынисты!

Не очень даже верилось, что такое могло быть. А в одной поездке и у нас почти такой объявился. Под водонапорную колонку подъехали. Навел он хобот на тендерные люки. Не подходит. Ну, крикни, чтобы вперед протянули или осадили назад. А он, Европа с ручкой:

– Максымыч, дай чуть улево!

Рассказывал Максымыч и о других случаях, причем не без самоиронии. При срочной нужде паровозники могли подвезти в будке любого спутника: своего брата железнодорожника, солдата, студента, у которого не на что купить билет. Но только не спутаницу: баба на паровозе – быть беде.

Липнет грудастая (трясучие гондоны с водой!) к Максымычу:

– А скажить, пожалуйста...

– Пожалуйста!

– Ни, я кажу: якый паровозык чистэнькый, трубочкы пыхають, стёколкы блыстять, гвынтыли гвынтяться...

– Ну?..

– Цэ ж трэба з якою мощою справляться... мабуть, кажу, багато знать та й вмить трэба!

– Та ни бэз тoго... – не выдерживает лести Максымыч.

Она сразу тут как тут – кукует, раз потеплело:

– Ой, мэханик, подбросьтэ мэнэ...

– Тэбэ? Увэрх? Уволь, нэмае ни здоровья, ни дури!

– Та ни, довэзить до Запорижжя, до хаты!

– Ось як, за Парыж? А поцилувать?

– Усёго?

– На що усёго, у однэ мисто. Потим я…

– Та поцилуешь вжэ!

– В ж.?! Ты ба, що пропонуе, га? Ото ж – до побачення, нэ ерошь дурылку, шпарь видцыля, нэ можна у будци сторонним!

– Тю-ю! Взибравсь, начэ пуп, на бочку с дымом тай ще носа дэрэ!

– И чого вона скыглэ, начэ сучка у паслëни? Ото ж, баба з возу – рябоконю лэгш...

На ходу при виде смазливой околопутчицы в мини, из-под которой "уся чорныльныця выдна", подъелдыкивал свистком: "Хуйяйи-яйи-яйи!" Спрашивал-отвечал:

– Як дила? – "Нэ родыла?!" – и глубоко домысливал:

– Язык кажэ... Значить, хочэ: "Та нэ трэба... Та нэ хочу... Та я нэ така... Та нэ туды-ы!.." Ото ж, казав и кажу: чужа жинка – потойбичный свит! Така, начэ София Ротару: "Я к нэму прыжмуся нижнымы устамы..."

– Ну, если нижними – понял! – встревает помощник.

– Понял... чем дед бабу донял? Усэ тэбэ тянэ... пэрэносыцэй у копчык! Нежными – губами!.. Иды к свыньям, изюм косыть!

– Сколько у вас, Максымыч, наверно, жен было?!

– Если бы… Или ты об усих?.. О свойих? Свойих – одна…

– И как?

– Що, как? Перед разводом до полной гармонии дожили: она не хотела, и мне не надо! Сейчас один – и счастлив в семейной жизни. Народную примету знаешь: "Не женись – денег не будет"? Тем более что в ДКЖ регулярно вечера танцев бывают: "Кому за 30", "Кому за 40", а кому – бесплатно! Одна с большой буквы Б нетяжелого поведения гуляла по рельсам, пока не сбило паровозом. Остановился, побежал уже мелом обводить, – жива! Що ж ты, кажу, мать твою в подпупие, я тоби свыстив-свыстив. "А воспитанные девушки на свист не оглядываются!" Вот визьмы прышмандовку, поцилуй в зад сос, у нэи одна заява: "Любов придумалы, щоб грошэй нэ платыть!" Одинокой оказалась – никого у нэи нэ було, крим мужа дома! Каюсь, – не согришив. A можно ж було, начэ старый кинь борозды нэ спортэ...

– А почему, знаете? Потому, – до нее не дойдет!

– Э, я ще до членства у клуби "Кому за 100" бажаю дойты… – парирует Максымыч и отвлекается лежащим навзничь, раскинув полы пальто, в мокром кювете пьяным:

– Начэ налийпыйськый чемпиëн! Ото похмэляция, га? Всэгда за сэбэ полэжать можэ: стэлы, жинка, гроб, я спать буду!

И новая реплика, по адресу закоченевшего прохожанина:

– Зыма бэз соплий, начэ вэсилля бэз молодойи!..

– Ты що, зовсим не балакуешь по-вкрайинськы? А я так и сяк розумию. Ось як пэрэвэсты: "Я тебя люблю"? Будэ: "А у тэбэ хата е?"! Або з украйинского: "Вуйко з полоныны"?

– Понятно. Украинский мужчина разве "пол"? Скорее вуйко полный иль хохол! Но хватит примеров, подождите...

– Ни! "Ось пиздажды", – трэба казаты. Спизнывсь, опаздун!

– Опиздал? То-то вы, Максымыч, ходá набрали! А вот я вас внимательно спрашиваю, почему хохол огурцом не закусывает? Голова в банку не лезет!

– Э, ниц! Хлопци, колы закусують, начэ салом же ж! Есть дрэвний вкрайинськый обычай...

– Есть? Правильно: есть – древний украинский обычай! Кто на свете всех милее, кто на свете всех белее? Сало! Хохлатые его даже длиной до трех метров выращивают.

– Як цэ?

– Заливают задние ноги поросенку цементом, а миску с пойлом каждый день все дальше ставят, ну и тянется… Ага, один по фамилии Тягниряднонащопопало трехметровый кус за обедом ухватил, никак не откусит! Жена говорит: "Дай розрижу". – "Рижь, тикы ж трошкы, – отвечает и на свои губы показывает, – отут и отут!"

– Пыйнятно, як украйинэць, той крайний... А хто любу працю за пивбальзанкы зробэ? Кацапы!

– Ага, москали кляти. А хто нэньку з таткой за карбованэць продасть?

– Зато спиваемо гарно! Ни, хохол нэ кацап...

– Да, отличаются, как Гегель от Фейербаха.

– Як цэ?

– У хохла сало первично, а горилка вторична...

– А у кацапа водка пэрвычна, закусь вторычна? Ото ж!

– Та ото ж… "Прыходь до мэнэ, горилочки попьемо!" – "Я б зайшов, та в тэбэ ж собака лютый!" – "Та ото ж!". Як у гости, так и вчера!

Сверяя по таблице-вывеске результаты расхода угля на отопление своего паровоза, Максымыч довольно резюмировал:

– Экономия – цэ нащи грощи, а лышни грощи – цэ ж горилка, морожэно, в просиранс пэрэкынутысь, в Пиздцунде посыфилиться. Нэ мешай соби жить!

– Лишние деньги, – огрызался помощник, – портят людей.

– Такый у тэбэ склад вума, что даже сторожа нэма! То-то вкруг так багато хороших! Ото ж дывлюсь на ных та й думаю про сэбэ: пэздолочь дурна, нэпроссанна...

– Напрасно, – ехидно вежливо парировал помощник, – вы так про себя думаете!

– Хиба ж я зовсим идиёт?

– Нет... но я могу ошибаться!

Термосом, который зимой сохранял горячий чай горячим, а летом холодный компот – холодным, Максымыч, искренне ли, притворно, восхищался:

– Ни, ты ба – така малэсэнька бальзанка, начэ вона зна, колы зыма, а колы лито?!

О тепловозе Максымыч, похоже, слышал лишь то, что возит, когда тепло. Потому, наверно, когда помощник рассказал, что это тоже локомотив мощностью до 6 тысяч лошадиных сил, спросил:

– Ну-у-у? И дэ ты бачыв стилькы лошадэй?

– И никто у нас не видел. Только в Париже есть одна, по имени Эталон, и то ее ученые французы в отдельной конюшне мер и весов взаперти держат!

А как ремонтники над Максымычем подшутили! Дотошно принимал он от них работу. Да и надо, надо было с этим народом ухо держать востро. Известные игроки в поддавки: поддадут с утра, все им до звезды дверца. Почти все горилкой "до чертов" наливались, а некоторые – и "с чертами". То где гайку на "ссальнике" арматуры с сорванной резьбой оставят, то под поршневые кольца две-три спички подложат "для плотности", то еще какую свинью.

Один такой трудоголик (работающий, но с трудом?) в тяжелый понедельник улегся напрохмелах в котле на теплые после промывки жаровые трубы. Стали готовить паровоз к заправке, уже и люк-лаз сотоварищи задраили. Представляете, что с аликом сталось бы при подаче пара и воды температурой выше 100 градусов? Хорошо, железяка какая-то с собой была. Услыхали, в гроб ту Люсю, стук, выпустили.

Только при сварочных работах много не наконтролируешь – наловишь "зайчиков" в глаза, а они не казенные. Поднимается Максымыч в будку червячка перекусить и чего хозяйка в шарманку вкинула: надо же потребить, а то норму урежет. А крышка сундучка наглухо заварена!

– А-й-ё... банный стос... где сварной?

Сварщик щиток откинул, показывает наряд: "Заварить шарманку", – прямо из книги ремонта, куда сам Максымыч так и записал! Конечно, механик имел в виду не сундучок для харчей, а другое, паровозное, значение слова "шарманка". Так еще называли и штурвал перемены хода паровоза. Вот и сыграл сварной на разноцветиях жаргона.

У них, сварщиков, вообще шутники собрались. Одноногий мастер третьей смены Мишкин, наскакавшись по цехам, всегда под утро сверкал своим облысцитом за конторкой. Ворчал:

– Что за жизнь? Только сядешь с бумагами поработать, обязательно какой Нафигамандебаянов разбудит! Э-эх-ха, соснуть бы часок с другой…

Вот ему, не разбудив, и подсунули наряд на подпись, и в точном соответствии с указанным там наименованием работы приварили железный наконечник мишкинского протеза к стальной половице! Нэ кажи "гоп", доки нэ побачишь во що!

– Та й було б у мэнэ дви жызни, – откровенничал Максымыч, – усю жызнь бы працював на паровози...

– Понятно, – откликался помощник, – если две, то одну можно и на паровозе!

Именно, одна была жизнь, жили ее в одной железнодорожной державе в государстве, и юмор у всех не должен был сильно отличаться.

НЕСЛЫХАННОЕ РЕДКО КЕМ

Начальник пассажирской службы решил во время отпуска отправиться на юг в своем фирменном поезде.

– Что будет? Что будет?! – причитала, провожая его, на перроне жена. – Летел бы лучше самолетом.

– А что? Другие же ездят...

И жена машиниста говорила. Привычно язвительно:

– У тебя, небось, на каждой станции – юбка?

– Если бы... – искренне печалился муж.

Проводник вагона, проводив начальника в купе, преградил дорогу разогнавшемуся вслед пассажиру.

– У вас билет на пассажирский поезд, а это скорый.

– Ничего страшного! Но если боитесь, скажите машинисту, чтобы ехал помедленней.

И уже голову в окно выставил с кем-то прощаться. А провожающий как даст ему в ухо.

– Ты это мне? Серьезно?

– Конечно!

– Ну, повезло, что серьезно. А то я шуток ведь не люблю!

Едва отправились, проводник обнаружил в вагоне спиртное и вместе с отдельными пассажирами принял активное участие в его уничтожении. А когда поезд разогнался, и отдельные восхитились: "Во шпарит! А если колесо отлетит?" – то проводник их успокоил:

– Не волнуйтесь! У нас в депо десятка три запасных имеется!

А поезд еще быстрее пошел. Это машинист увидел, что их обогнала по проселку то ли индюшка, то ли ощипанная курица, и добавил несколько позиций контроллера. Но и курица понеслась быстрее. Еще машинист скорости добавил. Уже поезд на пределе, чуть из колеи не выскочит, а индюшка, как ни в чем ни бывало, его обставляет!

Когда наконец она свернула к птицеферме, вызвал машинист по рации дежурного по ближайшей станции:

– Что это тут за обнаживность в поте яйца своего бегает?

– А, недавно вывели. Мясная порода.

– Вкусные?

– А болт их знает, никто догнать не может...

Уже поздно ночью широкие круги общественности вагона потрясло утверждение одного из участников движения, что он только что по встречному курсу видел голую луну верхом на паровозе. На что проводник ответствовал:

– С моими пассажирами и не такое случалось!

И еще один странный случай произошел. Один пассажир, заснув за книгой в пригородном поезде, проснулся вдруг здесь, в фирменном. Так всю дорогу к морю и горячился:

– Чтобы я еще читал на ночь фантастику!..

Ходит мужик с раздутой щекой.

– Да сходи к зубному, выдерни!

Сходил:

– Ничего не получается, никак, не может почему-то.

– Возьми сам привяжи веревочкой, а другой конец к последнему вагону поезда...

Приходит на другой день – ни одного зуба во рту!

– Что такое? Что случилось?

– А-а, поезд отправился, последний вагон с рельсов сошел...

– А зубы?

– Прибежал какой-то начальник разбираться...

– Начальник дороги?..

– Тротуара! Дал по морде, все зубы выбил!

Заночевал машинист в комнате у друзей-супругов. Постелили гостю на диванчике, долго ждали на кровати, пока он заснет. А когда притиснулись друг к другу...

– Ой...

– Что с тобой?

– Да я не в форме...

– Так надень!

Встал, надел, зашевелился. Теперь она застеснялась. Пришлось ему форменно на профессиональные выражения переходить.

– Женщина всегда должна быть готова, чтобы ее переехал поезд. Давай по-тихому, как на маневрах...

Потолкались на месте, поехали...

– О-ой, захачиваю, ты уже, как грузовой поезд...

– Захорошело! Поди, можно бы и, как пассажирский...

– У-у-уй, улет, как на скором...

Только перед концом ускорения спохватились:

– Вася, мы тут поезда разогнались вспоминать, не помешали?

– Не-а, я тоже... вас на ручной дрезинке догоняю!

Сел Тишеедис в вагон поезда. А сесть-то некуда: полно народу. Он и придумал – начал, будто, что-то искать. Спрашивают:

– Что-то потеряли?

– Да вот змея ядовитая уползла. Где она, гадюка, помогите найти!

Народ бегом из вагона. Тишеедис лег себе и уснул.

Проснулся, глядь в окно – та же станция, и тот же немного знакомый земляк на перроне кукует.

– Дальшебудис, чего стоим-то?

– Говорят, Тишеедис, какой-то охломон в вагоне змею выпустил, вагон и отцепили!

– И это ты называешь ремонтом дизель-поезда? С одной сторона люди к свежей краске липнут, вторая – как липка, ободрана!!

– Я свою часть договора, Дальшебудис, выполнил. Вот, читай: "Гражданин Тишеедис с одной стороны и администрация Донецкой железной дороги с другой..." Остынь, не кипятись. Счастливо остываться!

Нравится – не нравится... –

Давай, – не спи, красавица!

Купе поезда. Молодой человек внимательно читал газету. Девушка с немыслимым количеством косметики на немыслящем лице прихорашивалась, прихорашивалась, уже целую железную дорогу вокруг глаз нарисовала...

– Извините, вы голубой?

– Как утверждает Пелевин, большинство русских мужчин – гомофобы из-за того, что в русском уме очень сильны метастазы криминального кодекса чести.

– А-а, значит, образцовый семьянин?

– Семья, как одежка: когда-нибудь да сносишь, голым ходить не будешь...

– Тогда интересно, почему вы не обращаете на меня внимания? Я молода, красива, в купе мы одни...

– Понимаю, – путь к сердцу женщины не должен лежать, но... Вы такая, в белом платье...

– И – что? Значит, лохушка – сдаюсь?!

– Вот, все же правильно мне говорили, что лучше полчаса потерпеть, чем три часа уговаривать!

– Что вы имеете в виду?

– То же, что и вы...

– Какой нахал! Во-первых, я девушка. Во-вторых, мама не велит. В-третьих, после этого у меня голова болит!

Она хотела мальчика, он девочку, а так ничего опасного – разумеется, если у них что-то будет, то может быть только мальчик или девочка.

Возвратился домой неожиданно для жены машинист после несостоявшейся поездки, а на вешалке чужая фуражка.

– Лучше б ты мне изменила, но воровать!..

▲

В другой раз что-то быстро под утро вернулся, только разделся в прихожей, а жена из спальни:

– Хлеба – ни крошки, сходи!

Оделся машинист опять, пошел в магазин. Встретился знакомый:

– Не понял! Ты что, на повышение пошел?

– Нет, за хлебом. А что?

– Да, смотрю, на тебе нашивки диспетчера, что ли?

▲

И в третий раз вернулся тоже раньше времени домой, и услышал странные звуки из спальни. Зашел, видит – жена в постели, вся в поту. Хрипит:

– Ой, сердце останавливается, приступ начинается, беги скорее неотложку вызови!

Бросился к дверям машинист, но тут сынишка маленький испуганно заикается:

– Ппап, а в шкафу нашем, ззнаешь, кто-то ссидит?

Бросился обратно, открыл шкаф, а там голый диспетчер скорчился. Не выдержал, сорвался муж и отец, закричал, так закричал:

– Нну ты и скотина! У моей приступ сердечный, а ты тут прячешься, детей пугаешь!

– Из какого полотна нельзя сшить рубашку?

– Из железнодорожного!

– Почему у нас рельсовая колея шире, чем на Западе?

– Потому, что шпалы длиннее!

– Почему у нас чай подают в стаканах с подстаканниками?

– Потому, что в одних подстаканниках прольется!

– Почему вагоны у нас зеленые, а стоп-кран – красный?

– Потому, что краски не хватило!

– Что неудобно у нас делать в поезде?

– Да, что неудобно, то неудобно!..

Двое в купе поезда. Он сразу положил глаз на смазливое личико и руку – на круглое плечико. Когда он переместил конечность на экстазобедренный сустав, она игриво отозвалась:

– А вы не хотели бы переместить руку в другое место?

– Хотел бы, но...

– Не торопитесь, может, сначала в игру поиграем?

– Да, давайте, в какую?

– Я знаю очень интересную, особенно для таких интересных, как вы, мужчин.

– И таких интересных женщин, как вы? И-играем!

– Хорошо. Я закрою глаза, а вы что-нибудь снимете из своей одежды, когда будете готовы, скажете – я открою. А потом вы закроете глаза, и я что-нибудь сниму…

– О-о-о, понял! – воодушевился он то ли желанием посмотреть, то ли – похвастаться, и, только она захлопнула ресницы, стащил с себя сорочку. – Готово!

Она восторженно взглянула на могучий торс чемпиона по утренней гимнастике:

– Ух, ты! Ну, теперь вам водить, закрывайте глаза.

Она смахнула кофточку. Он по команде открыл глаза и тоже не удержался:

–Ух, ты-ы!! – после чего заторопился снимать с себя с каждым разом все больше.

Наконец, он остался голым. Она, еще в чем-то розовом, хриплым шепотом воскликнула:

– У-уххх, ты-ы-ы!!! – и предложила ему закрыть глаза и потерпеть подольше, ясно, уже в последний раз.

Уже и поезд остановился на станции, уже и прошумели шаги выходивших из вагона пассажиров, а его голгофа-долгофа все ее командой не прерывалась.

– Открываю, – виновато сказал и блаженно растаращился…

Что за шуточки – в купе никого, и ни его одежды, ни чемодана! "Ух, ты", – похолодело у него внутри и снаружи. Схватил простыню, обернулся ею, выскочил на перрон. Смотрит, идет вереница людей в белых простынях. "Индийская делегация, что ли?" Пристроился сзади, чтобы не привлекать внимания. Не получилось. Последний из "индийцев" обернулся:

– Ты что? Тоже в "Ух, ты" играл?!

Как-то случилось, что в вагоне проводника из студенческого отряда не случилось ни одного пассажира. И только среди ночи на какой-то Богом забытой станции в Хохляндии пришли четверо. Когда поезд остановился, пассажирам пришлось ломиться в закрытую дверь минут десять, рискуя вообще никуда не уехать, пока проводник, разбуженный матом, не открыл им дверь.

Посреди ночи он был не самым положительно настроенным человеком. Пассажиры прошли в свое купе, а проводник, чтобы слегка заглушить чувство вины, решил приготовить чай. Взял топор и начал колоть щепки для растопки. В процессе ему в голову пришла мысль, что надо бы взять с пассажиров деньги за "китайку" – вторично застеленное постельное белье. Чтобы не забыть, не выпуская топора из рук, отправился в купе. И вот, среди ночи с шумом открылась дверь купе, и на пороге появился проводник – с искаженным выражением лица, топором в руке и словами:

– Зарублю побелье!

У троих сдали нервы, и они попытались покинуть вагон через окно. Один лишь сохранил надежду и чувство юмора:

– Может быть, вы имели в виду "по рублю за белье?"

– Нагнали вчера страху вагонники классной игрой.

– Подумаешь, что там страшного?

– Подножки.

– Подумаешь, простые подножки...

– Если бы простые, а то – от классных вагонов!

– Подумаешь, пусть спасибо скажут, что лучшие локомотивщики не играли, а то бы их просто переехали!

– Ты где шатался?

– Нога между рельсов попала.

– Ну!..

– Не мог вырваться.

– А поезда?

– А что? Подошел поезд – я лег, прошел – встал. А один шел – я лег – он встал...

– На целые сутки?

– Пока стрелку не перевели.

– А вторые сутки?

– Вторая нога попала!

***

– Хорошо сидим, хорошо едем…

– Все сказал?

– Я? Не все! Подождите. Сейчас скажу все...

– ?

– Все!

СМЕХОПУТËВАЯ РИФМЕТИКА

Поездные разговоры – Юмор – субстанция честно беспечная,

Аж краснеют светофоры! Лишь у тупых далеко не в чести.

Сея разумное, доброе, вечное,

Поезд судьбы помогает вести...

Натуры (стихи паровозной сборки)

Старый паровоз колеи не испортит, но кто ему даст, если на ней,

нынешней, с самого рождения форсят тупорылые электровозы и тепловозы.

– Полюбила паровозы я... –

Подло била их Коррозия!

Паровоз бросал упреки:

– Шпалы, Рельсы – лежебоки!

И паром шипел меж оглобель путей:

– Народу беспутного – больше людей!

Паровозик Паровозке

Въехал в буфер между фар:

– Дашь парку? Я в отморозке!

– На, бери! О чем базар?

На цугундер, и повез –

Садомазо-паровоз...

…Обманула во все дышла –

Замуж все-таки не вышла!

Кобыла справилась у Брички:

– Что скажешь ты об Электричке?

– Она не мы, стрелой летает…

Но, жаль, оглобель не хватает!

Стыдил Дорожку Пылесос:

– Ты пыль, вагонная подстилка! –

Но пылко целовал взасос,

Едва вставлял в розетку вилку.

Подъем к высокой нравственности крут:

Не въедешь в Результат, минуя Труд.

Ужастики

У нас все дороги ведут на... ну сами знаете куда!

…

В эпоху электричества и пара

Вступила на вагонной крыше пара

В случаянный анальный акт.

С контактным проводом вошла в контакт.

Чуть откачали, но осталось фактом –

С тех пор не тянет погоревших к актам.

…

Смотрим в окна с ужасом, застыли мы рядком:

"В случае аварии разбейте молотком"?

…

Электричка в ночь бежала.

Мать спала, она устала.

Дочка ей мешать не стала –

На своей платформе вышла,

Чтоб в отстойных электричках

Подработать клофеличкой,

Лопухов неприхотливо

Завлекая выпить пива...

И сползла мамаша на пол:

Испугалась тех, кто лапал,

Кто попутно вещи сцапал, –

Испустив спросонья вдруг

Из-под юбки стыдный звук

Под колесный перестук...

…

Я телепульт в экран полдня вонзал –

Как ни включу канал – реклама!

Вскочил в авто, помчался на вокзал –

Врубил "Маяк" – звучит реклама!!

Сел в поезд, в бар-вагон, где телезал –

Пошел поесть, вхожу – реклама!!!

…

Показалось выглянувшей даме –

Голую луну меж поездами... –

Трах-тах, трах-тах, трах-тах, трах – туда,

Трах-тах, трах-тах, трах-тах, трах – обратно:

Каждой ночью эти поезда –

Голую лунищу – многократно!

…

Если б я выбирал, как уйти на тот свет,
Предпочел бы не мчащийся поезд, – квартиру,
В ней бы умер во сне, а не в рейсе, как дед,
И не с криками – так, как его пассажиры.

Молчание – не золото

В электропоезде безжалостно

К дверям прокладывает путь

Без "извините" и "пожалуйста"...

И в этом сказанного суть...

Несет несессер "дипломат",

Тем вызывая в давке мат.

Телеграммки

Дочка матери прислала:

"Выезжаю мужем Алла".

Та в ответ: "Мужей не мучай

Поездами ездить лучше"!

Никуда не денешься

Покуда Каренина не увлеклась,

Была осторожной...

Любовная линия пересеклась

С железнодорожной...

Вы как мы

Мы к вам – с уважением,

Вы нам – одолжение.

Мы вам – телефончик,

Вы нам – в срок вагончик.

Мы вам – как подмажешь,

Вы нам – так поедешь.

Мы вам – мягко стелешь,

Вы нам – жестко спать.

Пассажирский сервис

Гляжу в окошко с грустью сладкой

На пир путейцев у посадки.

А у меня ни крошки нет,

И мой запасливый сосед

Сует мне хлеб и два яичка

(И что за вредная привычка –

Такую пищу есть в дороге?).

Его жена косится строго,

И сухомяткою давлюсь,

И на дорожный сервис – злюсь!

Ремонт на вокзале

Здесь в борьбе с опозданием

Поездов – удвоение

В существующих зданиях

Новых мест для сидения!

Про это

Вскочил в электричку! Сам черт мне не брат!
Спешу в Петербург-Петроград-Ленинград.
            С попутной волной залетел в середину,
            Свернули мне шею, сгорбатили спину,
В затылок уткнули такущий рюкзак,
Что даже глаза не подымешь никак,
            Но все-таки едем! И этому рад.
            Но на уши вешают этакий мат –

Ни в сказке сказать, ни пером описать –
И про гениталии, и про перемать, –

Что сходу наполнился этим вагон –
Ни сесть и ни встать, чтобы выскочить вон...

Иной размер стихов зову на помощь,
Чтоб выразить возникший интерес...
Я понял, что испытывает овощ,

Который помещается под пресс,

            Но оказался в женском окруженье
            И ощутил такой подъем всего,
            И этакий прилив воображенья,
            Что кумпол чуть не лопнул от него!

Восторг и пламя, и мороз по коже,
Что тет-а-тет бывает не всегда!
Да будет теснота – друг молодежи!
Да здравствуют электропоезда!

На маневрах

– Чем занят полусуточно,

Что мокрый, впору мылить?

– Делов-то. Если шуточно –

Подъедь, заедь и выедь!

В командировке

В среду был на Люде,

В пятницу – на Лизе,

То ли лизоблюдил,

То ли блюдолизил –

Сменно машинистил,

И, не свистнув, вчистил.

Тили-тили тесто...

Привязался к железной дороге,

Будто к женщине или нежней –

Если следовать правилам строгим, –

Женихом щеголять бы при ней!

В самом деле – и трудимся вместе –

Пассажиров и грузы везем, –

И обязан я многим невесте,

И подходит она мне во всем:

Полюбил день-и-нощные ритмы,

Строгий рельсовый блеск по душе.

В самом деле – похожи на вид мы,

Пригляделись, привыкли уже...

Нарушаем житейские нормы,

Но, друг к другу взаимно стремясь...

Может, браком пора бы оформить

Наши чувства и давнюю связь?

Примета

Если первый рейс назначить в пятницу,

То при тяге поезд будет... пятиться!

Осужденный?

Приговорен я судьбой, не судами,

Дали-дороги делить с поездами,

Жизнь пересечь по стальной директрисе.

Мной приговор с легким сердцем подписан.

Нет, не приму защитительной версии:

Сладостней воли оковы двурельсия!

Кровать

Вечно у нас в России стоит не то, что нужно! В. Черномырдин

Сколько есть на земле монументов,

Сколько будем их впредь открывать.

Вдруг – однажды разрежу я ленту,

Покрывало отброшу... – кровать!

Удивительный памятник этот

Может, сразу шокирует нас:

Да живучи каноны эстетов

На подкорковой матрице масс.

По традиции на пьедесталах

Колесницы и танки стоят,

Паутинят решетки кристаллов,

Паровозы вот-вот задымят.

А подумать, так много ли в жизни

Мы у этих машин провели?

Да, стояли на страже Отчизны...

Да, вникали в секреты земли...

Да, просторы на них рассекали...

Но зачем от себя нам скрывать,

Что, какой бы мы путь ни искали,

Выводила нас в люди... кровать?

Плюс–минус

Каждому, по Библии, – свое.

Мне судьба – железная дорога.

Чтоб сложилось все внутри нее,

Надо вычесть. И совсем немного:

Клептоманию и дурачье...

Выступление специалиста по выступлениям

В общем, где-то, чтобы, значит,

Как-то, в целом, но, иначе,

Может, все же, в чем-то, даже,

Разве, впрочем, нет ли, скажем,

Несмотря на то, возможно,

Словом, так, пожалуй, должно,

Вроде, кто-то, если, будто,

Вряд ли, как бы, почему-то...

У меня еще минута...

Перед отходом поезда к Рынку

Чтобы в дни открытости и гласности,

Не забыли прежние опасности,

С потолка зловещее срывается:
"Осторожно, двери закрываются!"

Преемственность?

Искал помощник – машиниста...

– Был. Выпил граммов триста

С прицепом. В вытрезвитель взят.

– Налейте триста пятьдесят!

Безымянщина

Жизнь – тире меж чисел в некрологе...

Если не случилось бы Дороги!

Прошлое наших путей сообщения –

Это великий шелковый путь.

Их настоящее, по сообщениям, –

Тоже великий... шоковый путь!

Хороший машинист –

Как честный шахматист:

Как взялся – так ходи,

Взял поезд – доведи!

Машинист… "пахал" не ради Бога:

Позвала железная дорога

С длинными рублями за труды.

Отрублился. Обратился к Богу:

– Господи, в последнюю дорогу

Не зови подольше без нужды…

Он множество дорог исколесил,

Вагонами и паровозом тертый.

– Куда б еще мне? – у жены спросил.

Ответила – пошел пешком он... к черту!

При отправлении свистели паровозы...

И звуки стерли умные метаморфозы.

Души тех, кто нищи и убоги,

Успокоить могут лишь дороги.

По миру пустить хотели многие.

Полюбил железные дороги я...

V Любите не себя в локомотиве, а локомотив в себе. Машинист Станиславский?

Ты все мне в жизни долгой дал:

Рабочий стаж, мечты паренье,

Любовь, характера металл

И радости стихотворенья.

Когда б могли мы, не шутя,

От прежних отчеств отказаться,

Взамен бы стал, наверно, я

Локомотивовичем зваться!..

Как пафос труда передать молодым?

К трубе паровоза привязывать дым?

Пройдя сегодня реостатный стенд,

Электровозы выставляются на тендер.

А к паровозу прицепляли сразу тендер –

Обслуживать его. Что в переводе – tend.

Сбиться с пути захотел бы – не смог:

Толком не знал ни одной из дорог.

Может быть, в детстве еще перенес

Очень тяжелый синдром-паровоз?

Качает плацкартный... И трезвый солдат

Не сможет пройти мимо встречных девчат!

Пока привстала – мужики прошли.

Ну, понимаешь, мужики пошли!

– Стоит у каждого столба –

И скорый поезд? Враки!

Жалеют технику – слаба?

– Да просто год Собаки!

Отошел мой поезд от перрона,

Сзади опостылевший вокзал,

Пассажиры машут из вагона:

Снова я на поезд опоздал!

– В какой же ходишь класс, а, шпингалет?

– Я в третий. – "Молодец, где твой билет?"

– Мне, дядя контролер, еще пять лет!..

Когда он за проезд кладет в карман,

Ругаться за падло с проводником...

Слабо, назло ему, взяв чемодан,

С подножки спрыгнуть да уйти пешком!

Пассажир, как идиот,
С рожей непотребной,
Из ширинки достает –
Говорит: "Служебный".
            Только тетка-контролер –
            Опытная очень.
            Мельком глянула: "Позор!
            Он у вас просрочен!"

Писатель-прозаик

И комик-поэт

Решили про "заек",

Не бравших билет

В попутный им поезд

В течение лет,

Придумать памфлет,

Не пúсать устроясь, –

Писáть в туалет.

Так в "заячью" шкуру
Вошли, будто в роль,

Что влипли там сдуру –

Застукал контроль!

Здесь, в купе одноместном –

Унитазная бездна –

Тяжело. Но пинаешь педаль –

Все, что было, уносится вдаль.

А если изготавливать билеты на проезд

Как листовой колбасно-овощной деликатес?

Их можно не бросать, пробив компостером, а есть!

Охвачен "поэтическим" экстазом,

Ты в рифму исцарапал весь вагон.

Как жаль, что не потребовал ни разу

Тебя к священной жертве Аполлон...

И к изоляции – закон!

– Зеленый! – с чувством говорит Она,

И выбирает Он позиции...

Так свято чтут в любые времена

Локомотивные традиции!

Водили поезда когда-то

Один строжайше за одним.

Но обводили нас девчата

Вокруг всех шпал, крутя... с другим!

Трижды в неделю за сто светофоров

Радостно мчит машинист от жены.

Брешут: за каждым из тех светофоров

Ждет машиниста она априори –

Если б любовь... а – вина без вины!

Прошла поездка так паршиво,

Что ничего не лезет в глотку.

Отводишь душу кружкой пива,

Которым запиваешь водку...

Не жаль, что – все, ушел мой поезд,

Все за отбывших беспокоюсь.

Они еще бы ездить рады,

А никуда уже не надо...

Три власти правят. Исполнительная,

Судебная и представительная…

Понятственно. Один технический вопрос:

Которая из них главней? Как паровоз –

Вода рождает пар под действием огня,

И пар везет. Куда? Куда впрягать коня?

Послесловие

—

"Вы любите розы,

А я на них ссу..." –

Водил паровозы

"ФД" и "С^У".

—

"Наш паровоз вперед лети..." –

Нет никуда ему пути –

Стоит в музее, как вещдок

Того, что пар ушел в гудок!

—

Прошло: "Наш паровоз, вперед лети..." –

Где все по плечу, никакого вопроса.

Все нынче по фигу да мать ети:

"Постой, паровоз, не стучите колеса..."

—

"И какой же русский не любит быстрой езды?.." –

На котором ездят, не попуская узды?..

—

В брехню: "Люблю,

Трамвай куплю..." –

Вверни вопрос:

– А – паровоз?

—

"Баба с возу, – говорят, – кобыле легче..." –

Баба в тепловоз – несчастье недалече...

—

Тонкий дым над приборным пультом –

"Рваная рана моей души!.." –

Хочешь долго жить без инсульта –

Можешь курить, но бычки туши!

Хокку – ко времени-сроку

Поезд полз в гору.

А светофор ему – крась!

График – на хайку.

На пятой точке

УРБТ трясется:

Внезапный выезд.

Баб хоть отбабляй.

С едой и самопалом

Бегут к вагонам.

В депо свет окон.

Топ-топ, топает главбух.

Ревизии рок.

Пластик, побулькав,

Лижет перронную пыль.

Ушли поезда.

Эх, кабы снег!

В рельсы обутые, ждем,

Будто на лыжах.

Как время бежит –

Впереди паровоза –

К последней черте...

Новые старые песни о главном

(литературно причесанные фолькластеры из Интернета)

1. Сиреневый дурман

            Защитный автомат все время выбивает,
            И в тамбуре плафон разбит еще вчера.
            Дежурный не спешит, он что, не понимает,
            Что забирать в депо состав давно пора?

Нет совести совсем у порченой машины,
И пассажиров ей нисколечко не жаль.
Контроллер наберу и спрыгну из кабины,
А поезд улетит в сиреневую даль!

2. Все хорошо

– Алло, алло! Эй, Трудовая,
Давно на связи не была,
Пока какао свой пила я.
Как там у вас идут дела?

– Дела идут, прекрасный наш диспетчер!
Все хорошо, как никогда.
Обыкновенный темный вечер,
Вот только, правда, ерунда...

– Что там у вас, и в чем там дело?

– Да колесо вот отлетело.
А в остальном, прекрасный наш диспетчер,
Все хорошо, все хорошо!

– Алло, алло, что там случилось?
Нельзя какао мне попить!
Куда оно там укатилось,
И как такое может быть?

– Все хорошо здесь, право слово,
Не стоит нервы изводить.
Нет только света никакого,
И колеса нельзя найти.

– Идет по графику движенье?

– Да тут пропало напряженье...
А в остальном, прекрасный наш диспетчер,
Все хорошо, все хорошо!

– Алло, дежурный, что за шутки?
Какой неслыханный удар!
Нельзя отвлечься на минутку!
Ужели снится мне кошмар?

– Все хорошо, совсем не стоит
Служебных слез напрасно лить.
Восстановительный построит
Все, что нам выпало разбить.

– Как так "разбить"? Да в чем там дело?

– Платформа в секцию влетела,
А в остальном, прекрасный наш диспетчер,
Все хорошо, все хорошо!

– Алло, алло! Эй, Трудовая,
Острота ваша не смешна!
Я ничего не понимаю,
Всю правду я узнать должна!

– Всей правды я не знаю тоже,
Я ж говорю – у нас темно.
Но кое-что известно все же,
Случилось прямо, как в кино:

Состав на вытяжке стоял,
(Но тормоз, видно, не держал),
Сам покатился (просто жуть!)
И по пути на главный путь
И башмаки, и стрелку снес,
И электричке въехал в хвост,
И весь перрон размолотил,

И главный фидер своротил,
И на вокзале свет погас,

И в темноте сидим сейчас.

А в остальном, прекрасный наш диспетчер,
Все хорошо, все хорошо!

3. Служба тяги, где воры и бродяги

Во всех странах железные дороги для передвижения cлужат, а у нас сверх того и для воровства. М. Салтыков-Щедрин

Кому-то на Руси живется хорошо,

Кому-то в Службе тяги нехреново...

Тащи, что попало, что плохо лежит:
В депо нам вся движимость принадлежит.

О совести думать, как пить страшный яд:
Чем больше воруют, тем меньше сидят!

            Но главное – денежных взяток поток
                           Пока не иссяк, а напротив – глубок,
                           Оклады и премии наши растут,
                           Хотя все, кто могут, с дороги бегут!

4. Марш ревизора по безопасности движения

– Папа, а вы боитесь машинистов?

– С какой стати? Это они нас, ревизоров, боятся!

– А зачем вы тогда на перегонах от них в кустах прячетесь?

Рано утром за домами

Солнышко встает.
И меня на встречу с вами
График мой ведет.

За кустом или вагоном

Буду сечь и бдить.
Машинист, готовь талоны,
Выхожу водить!

На ходу и на перроне
Буду брать на понт.
Я для вас в одном флаконе –
Бэтмен и Джеймс Бонд!

            Это с виду – замухрышка,
            Алик-абстинент.
            Что, попались? Всем вам крышка,
            Я – суперагент!

Шарадорожное

Начало – грамматический предлог,

Конец – частиц заряженных поток.

Чтоб слово целое найти,

Дели "дистанцию пути". Околоток

Начало – в Польше так зовут мужчин,

Затем – союз или частичка,

Конец – российский высший дворянин.

Без целого – нет электрички. Пантограф

В начале – площади земельной единица,

В конце – тяжелый сернокислый минерал.

А целое – строений внешняя граница,

Меж неподвижным и подвижным интервал. Габарит

Первая часть – состоянье нагретое,

Слова конец – гужевая повозка.

Целое – поезд ведет, и поэтому

Выглядит очень эффектно и броско. Тепловоз

В начале – речь о культовом предмете,

Потом – сарайчик с хлебом спелым,

В конце – союз, частица, междометье.

Деталь путейской стрелки – в целом. Крестовина

Впереди – шипящая частица,

Окончание – предлог.

Целое – вчерашняя девица,

У которой позади – частица,

Впереди же – задний слог. Жена

Эпитафихи-хи

Попал в крушение, увы,

Начхав на мнение вдовы

Не ехать поездом... Вдова

Сама не рада, что права!

Он бродил по перрону без дела,

И его паровозом задело...

Талантов планета зарыла немало,
Ведущих, зароет и вас в том числе,
В котором всегда машинистов хватало,
Погибших в поездках... За жизнь на земле...

В дорожной жизни-круговерти

Проехал ты сигналы смерти

И послабления не жди:

Знакомства, взятки – позади.

И не колеблется Всевышний,
Решая, кто на свете лишний,
Введен здесь вечный статус-кво:

Не прав лишают, а всего!

Проверил – спичкой чиркнул он –

В цистерне спирт иль ацетон...

Гнался за поездом "Киев – Баку" –

Дверью прижало к ступеньке башку.

Где-то в кривой в габарит не вписался.

Слушай, случайно в гробу оказался!

Как паровоз, дымил и дуба дал...

Его давно Минздрав предупреждал!

Не всякую теорию приемлю,

Но эта, машинистская, по мне:

Нам, прежде чем уложат в землю,

Прописаны поездки по земле...

[1] пуд – русская мера массы (веса) = 40 фунтам = 16,38 кг.

[2] – Объединенное государственное политическое управление при Совнаркоме СССР, орган по охране государственной безопасности в 1923–34 гг.

[3] – Высший совет народного хозяйства в 1917–1932 гг.